кузов, без церемоний сдвинул вольготно разлегшегося Торчка, и там вновь стихли.
Спать группе долго не пришлось. Уже светало, в селе начали заводить свои машины танкисты, потом на запад пронеслись наши штурмовики, потом где-то впереди немцы вздумали бомбить дорогу.
Тимофей, поразмыслив, взялся за керогаз. Перекусив, группа устремилась в путь, а рядовому Лавренко было велено «залечь на имуществе и дрыхнуть по мере возможности».
* * *
Проснулся Тимофей от ругани. В задок «доджа» чуть не въехал обшарпанный грузовик. Старший лейтенант орал на неловкого водителя, грозя штрафной ротой и непонятным «чмом». Очки сползли распаленному Землякову на кончик носа, и выглядел командир группы свирепо. Дурной водитель бормотал о «фашистских тормозах».
Двинулись дальше. Под тентом было душно, солнце висело прямо над головой, пыльные сады тянулись вдоль дороги. Командир утер лицо носовым платком, повернулся к кузову.
– Выспался, Лавренко? Тогда слушайте суть задачи. Примерно через час будем на месте. Если нас, конечно, не снесет какой-нибудь идиот, спьяну нашедший водительские права в станционном буфете. У Жувгур сборный пункт пленных, румыны сдаются массово и охотно. Что, в принципе, хорошо, но порядком осложняет нашу задачу, поскольку нам нужен один-единственный тип в звании майора. Вот он, запоминайте хорошенько…
Фотокарточка оказалась неплохой. Мужчина лет сорока, бритый, серьезный, глаза глубоко посаженные. Фотографировался в гражданской одежде, костюм шикарный, галстук…
– Тож еще до войны. Мог поистрепаться, – справедливо заметил Торчок. – Печаль в том, шо рост неизвестен.
Сержант явно уже видел фото, но и понятно: он давно в отделе, много знает.
– Рост неизвестен, и более свежих фото в нашем распоряжении нет, – подтвердил старший лейтенант. – Зовут его Влад Бэлашэ. Уроженец Бухареста. Знаки различия носит, видимо, саперные, но это не точно.
– Лицо запоминающееся. А вопрос, товарищ старший лейтенант, можно? Для уточнения? – осторожно намекнул Тимофей.
– Валяй, Лавренко. Вопросы разрешаются, вот с ответами у нас не всегда складывается, – буркнул командир, сердито глядя вперед. «Додж» не особо успешно пытался обогнать повозки с санитарным имуществом.
– Этот майор Бэлашэ, он из шпионов? Я к тому, будет он сразу стрелять, если поймет, что его ищут, или, наоборот, яд в вороте раскусит? – предположил Тимофей, помнивший один замечательный шпионский довоенный фильм.
– Стрелять – это вряд ли, – сказал старший лейтенант. – Теоретически пленных должны обыскать и изъять оружие. Понятно, вряд ли там всех подряд тщательно обшмонали, но наш Бэлашэ – офицер, а их бойцы обычно обыскивают с большим воодушевлением. В общем, вряд ли он в трусах парабеллум прячет для встречи с нами. А вот с ядом… Маловероятно, но такое предположение имеет право на существование. Маловато мы знаем о господине майоре. Но он точно не из сигуранцы или военной разведки. Он инженер. Но контактировал с лицами, нам очень интересными, и должен кое-что знать. Так что повнимательнее, товарищи. А ворот действительно нужно будет сразу проверить. Были нехорошие прецеденты, это ты, Тимофей, прав.
– Товарищ старший лейтенант, а почему этот гад именно в Жувгуре должен быть? – спросил Андрюха, яростно крутя баранку. – Мы же только что целую толпу пленных проехали, там их с полк, а то и больше. Вдруг этот инженер там?
– Ты водитель или наблюдатель? – изумился Земляков. – Тебе уже сто раз сказали: на дорогу гляди, это твое архиважнейшее дело. Если ты нас во что-то вмажешь, я тебя не в штрафную роту отправлю, а прямиком домой. С гербовой справкой «Полный клинический идиот, загубил важное государственное дело, безнадежен».
– Чего сразу-то? Я ж только спросил, – обреченно пробормотал водитель.
– Так на эту тему должен товарищ сержант спрашивать или вот боец-партизан Лавренко. Но они молчат, поскольку догадались, что имеются насчет искомого майора агентурные разведсведения. Тебе их полностью изложить в устном или письменном виде?
– Не надо. Вон, товарищ старший лейтенант, хаты торчат. Наверное, это то Жувгуре и есть? – изящно перевел разговор Андрюха.
– Проезжаем насквозь, пленных должны у северной окраины собирать. Так, и еще несколько деталей насчет этого майора Бэлашэ. Не очень точные подробности, но что имеем…
Старший лейтенант сказал о номере дивизии и полка, к которой был предположительно прикомандирован таинственный румынский майор.
Пункт сбора пленных оказался не очень-то пунктом, а просто полем на окраине села. Ближе к огородам была натянута символическая веревка, ограничивающая передвижение пленных, но румыны ее обходили, когда собирались пройти к колодцу или еще куда. На них безнадежно покрикивал часовой, но чего тут орать: наших солдат было человек двадцать, а пленных – тысячи. Со стороны леска подходили новые военнопленные, иногда подобием взводного строя, а чаще группками, складывали оружие и пытались понять, как тут зачислиться в плен.
– Отож Содом и Гоморра на затоптанной пейзанщине, – вздохнул Торчок.
Временная канцелярия располагалась в большом сарае. Командовал тут истомленный капитан, а вокруг строения густо сидели и стояли румыны. Старший лейтенант Земляков немедля прошел к начальству.
Бойцы с подножки «доджа» оценили фронт работ.
– Да тут до зимы их проверять будем, – немедля заявил Андрюха, деловито накидывая на шею ремень короткого ППС.
– Тю, язык у тебя, – вздохнул сержант. – Отож бойцов в помощь нам нынче явно не дадут, ибо нету их. Думкаю, двинем двумя группами. Я с лейтенантом пойду, а ты, Андриан-болтун, будешь Тимоху прикрывать. Мы с тобой все едино языками не владеем. Но то сугубо предварительное размышление. Начальству виднее.
Начальство вернулось в не самом лучшем расположении духа.
– Обещали помочь, но это когда людей пришлют. Пока тут хаос и ступор. Работаем сами. Лавренко, получается, на тебя, с твоей румынской мовой, особые надежды.
– Понятно. Мы по сержантам и старшинам пойдем, а офицеры – ваши? – предположил Тимофей.
– Видимо, это будет самой правильной тактикой, – признал Земляков, проверяя свой автомат. – Об осторожности не забываем. И если увидите майора Бэлашэ, сами к нему не лезьте, сразу меня ищите. Господин майор определенно владеет немецким языком, я с ним без спешки побеседую.
Бойцы обошли веревку, Тимофей оглянулся на воинственного водителя.
– Андрюх, ты не обижайся, но, если не по делу будешь лезть с болтовней, я тебя сам прикладом по загривку приложу.
– Когда же я без дела лез?! – возмутился шофер. – Допрашивай, я страхую.
Тимофей кивнул и обратился к румыну в чистой форме:
– Господин старший сержант, вы из какого полка?
Странно, но оказалось, что в массе своей румынская пехота пахнет иначе. Не по-советски и вообще чуждо. Раньше боец Лавренко как-то не замечал разности национальных запахов. Впрочем, и нюхать пленных в батальонных количествах раньше не приходилось…
Часа через два выяснилось, что пленных становится все больше, а майора Бэлашэ никто не знает. Разговаривали румыны с пытливым
