вид моллюсков на другой – на двустворчатых хамагури – и назвал блюдо «рис Кадзуса». Побережье Кудзюкури в их местности славится этими моллюсками. Ресторанчик теперь веьма популярный – даже очередь на входе выстраивается.
– Но как это связано с тэндоном? – с удивленным видом спросила Кэйко. В голосе ее слышалось сомнение.
– «Рис Кадзуса» – довольно простое блюдо. Рис да ракушки, сваренные в смеси саке, сладкого вина мирин и соевого соуса. В процессе приготовления эту смесь вываривали и обмакивали в ней для цвета суси с угрем и хамагури. Но чем популярнее становился «рис Кадзуса», тем больше смеси оставалось неиспользованной. Старший брат сочел это расточительством и начал добавлять ее в соус для тэмпуры в своем заведении. Хозяин «Фуса-суси» любезно поделился со мной рецептом. – Нагарэ достал из папки фотографию того самого риса и указал на нее пальцем.
– Значит, в этом соусе был привкус моллюсков? – Кэйко посмотрела на снимок.
– В «Тэнфусе» хамагури добавляли и в суп. На них варили бульон, их же резали в начинку для дамплингов вместе с белой рыбой. И так совпало, что в супе, который я подавал в первый ваш визит, тоже оказались ракушки, тушеные в саке. А еще там были фрикадельки из сельди, которую ловят у вас на родине, в Исиномаки. Вместе со вкусом хамагури это и произвело на вас такое впечатление, поэтому вы остро почувствовали ностальгию. – Кэйко молчала. Ей казалось, что внутри нее стрелки часов пошли в обратном направлении. – Для жарки используется кунжутное и растительное масло, в пропорции семь к трем. Кляр лучше делать потолще. Продукты можно взять любые, да и соус легко приготовить. Я кратко записал для вас рецепт, так что вы сможете и родителей угостить. – Нагарэ положил папку на стол. Кэйко тут же ее взяла и пристально стала рассматривать записи.
– Приезжай, когда выпустишь следующий хит, – так всегда говорил мой отец. А мама возражала, говорила, что песни – это не главное в жизни и приехать я могу в любое время. Так я и жила, все время сомневаясь… – Кэйко посмотрела на потолок.
– Хорошие люди ваши родители. – Нагарэ тоже посмотрел наверх.
– В сомнениях прошло тридцать лет. Все это время я держалась за свой единственный хит… Какая же я дура! – Мизинцем Кэйко вытерла слезы в уголках глаз.
– Я, наверное, что-то не понимаю, но думаю, что дело здесь не в количестве. Для вас как для певицы этого, наверное, мало, но для слушателей и одной хорошей песни вполне достаточно, – мягко улыбнувшись, повернулся к ней Нагарэ. – Кэйко ничего не ответила, будто не могла подобрать подходящих слов. – Благодаря одной вашей песне вы пересекаете границы, вселяете смелость в множество людей по всему миру. И в меня.
Кэйко смотрела на Нагарэ, и одновременно у нее перед глазами предстал домашний алтарь, который она заметила в глубине кухни.
– Не надо слез, ведь завтра новый день… Он так часто это поет, что я тоже запомнила, – улыбнувшись, пропела строчку Коиси.
– Ты смотришь с небес, всегда-всегда… – подхватила Кэйко.
– Да, с оригинальным исполнением ничто не сравнится! – Коиси захлопала в ладоши.
– Спасибо! Правда, я все еще сомневаюсь, – вытерев глаза платком, улыбнулась Кэйко.
– Из этих сомнений и состоит наша жизнь, – заметил Нагарэ.
Кэйко несколько раз повторила про себя эти слова.
– А все-таки хорошо, что вам понравилось! Когда я по просьбе папы пробовала это блюдо, то переживала – угадали мы или нет? Все-таки ваш тэндон отличается от того, к чему я привыкла. – Коиси подлила Кэйко еще чая.
– У вас в Кансае тэндон на вкус ужасно пресный! – сказала та, сделав глоток.
– Да, он даже на вид отличается от того, что на востоке, в Канто – цвета очень бледные, – добавил Нагарэ.
– Спасибо вам еще раз! Сколько с меня? Включая прошлый раз. – Кэйко повернулась к нему, доставая из сумочки кошелек.
– Сумму, которую посчитаете нужной, переведите, пожалуйста, на этот счет, – попросила Коиси, протягивая ей листок бумаги.
– Поняла. Сделаю сразу, как только смогу.
Кэйко аккуратно согнула бумажку пополам, убрала в кошелек и поднялась с места. Медленно открыла раздвижную дверь.
– Хирунэ, как здорово, наверное, все время есть разные вкусности! – Кэйко взяла на руки подбежавшего к ней кота.
– Папа не разрешает ему есть жареное, чтобы он не растолстел. Бедняжка! – Коиси бросила хмурый взгляд на отца.
– Так ведь он все время дрыхнет, физической активности никакой. Что тут еще скажешь! – возразил Нагарэ.
– Но понемногу ведь можно? Как в том тэн-доне, – предложила ему Кэйко, опуская кота на землю.
– Вот-вот! – поддержала ее Коиси.
– Спасибо вам за все! – Поклонившись, Кэйко двинулась на запад по Сёмэн-доори. Отец с дочерью проводили ее взглядом. У их ног устроился Хирунэ.
– А этот рис с тэмпурой… – Остановившись, Кэйко обернулась.
– Что такое? – Нагарэ шагнул вперед.
– Когда вы принесли добавку, вкус был немного другой. Так мне показалось…
– Вы правы. Во второй порции вместо соуса хамагури я использовал другой. Приятных воспоминаний тоже бывает чересчур много – можно переесть.
Кэйко медленно повторила про себя слова Нагарэ, смакуя каждое слово отдельно.
– Одна и та же тэмпура, а стоит чуть-чуть поменять заправку, и уже совершенно другие ощущения. Загадочная все-таки штука – человеческое восприятие. – Взглянув Кэйко прямо в глаза, Нагарэ выпрямился.
– Спасибо. От всего сердца. – Кэйко низко склонила голову и вновь быстро зашагала на запад.
– Берегите себя! – крикнул ей Нагарэ.
В сгущавшихся сумерках Коиси помахала Кэйко рукой.
– Холодно-холодно! Скорее заходи внутрь! – Коиси сжалась от мороза, потирая ладони.
– Коиси, ты же еще молодая! Зачем так скрючилась? Учись у госпожи Фудзикава – видела, какая у нее королевская осанка? – Бросив сердитый взгляд на Хирунэ, Нагарэ вернулся в обеденный зал.
– Сегодня она совсем другая по сравнению с предыдущим разом. – Коиси закрыла за собой дверь.
– Словно встретилась со своим давним возлюбленным. – Нагарэ прошел на кухню.
– Это ты о маме говорил? Когда сказал, что приятных воспоминаний бывает слишком много? – Коиси последовала за ним и остановилась перед алтарем.
– Нет, не о Кикуко. – Нагарэ зажег палочку благовоний и сложил ладони в молитвенном жесте.
– Сегодня на ужин рис с тэмпурой? – Коиси села позади него.
– Одним тэндоном не наедимся. Можем пожарить еще устриц, гребешков и углохвоста.
– Отлично! Ой, только газ в горелке закончился, – подняла глаза на отца Коиси.
– Тогда схожу за баллончиком. – Накинув куртку, Нагарэ выскочил на улицу.
Восточный ветер дул с горы Хиэй. Задрожав от холода, Нагарэ засунул руки в карманы.
На улице уже стемнело, а в окнах загорелись лампы. Откуда-то с улицы доносились радостные голоса. Выдохнув белое облачко пара, Нагарэ
