немного, и все были на виду от первого момента до последнего. Каждый видел, что делают другие, а после установки зарядов никто на заминированном участке замечен не был, а это означало, что никакой диверсии, скорее всего, не было. Вообще эту версию выдвинул следователь НКВД младший лейтенант Горшков не в качестве основной, а в качестве той, которую тоже необходимо рассмотреть, в том числе и с точки зрения его ведомства. Рассмотрели и отклонили прямо там, стоя в окопе и наблюдая за полем боя.
Третья же версия, по мнению всего командного состава, была самая банальная и, скорее всего, самая правильная. Согласно этой версии то ли в результате работы нашей артиллерии, то ли в результате ДТП, которые произошли на дороге после начала стрельбы из пушек, осколками, снарядами или техникой, съехавшей с дороги в результате аварии или взорванной прямым попаданием артиллерийского снаряда, были перебиты обе электрических цепи. Произошла случайность, которая стала для дивизии роковой. Если бы не было боя, то сапёры бы в течение получаса нашли бы и устранили неисправность, заменив или нарастив провода, но, в данный момент, в разгар мясорубки о таком не могло идти и речи.
И теперь без намеченного взрыва, который по плану должен был уничтожить множество единиц техники, личного состава и вызвать панику в рядах противника, остаткам советских войск приходилось ой как несладко. Немецкие танки были остановлены каким-то чудом. Две артиллерийских пушки подбили вражеские панцеры в голове колонны, а затем в дело из засады вступил уже получивший смертельные раны Лёша. Своим огнём он уничтожил, как минимум, десять немецких танков, до двух взводов пехоты, множество членов экипажей транспортных средств и вёл бой до конца, не дрогнув и не отступив.
И хотя отход был запланирован, увы, отойти он не смог. Со слов Зорькина было видно, что Забабашкин получил слишком серьёзные раны груди, живота, спины и головы, которые были несовместимы с жизнью.
Для остановки колонн и уничтожения немецкой техники Алексей сделал немало, но даже он со своей феноменальной меткостью не смог уничтожить всех противников, и противников тех было ещё много. Сейчас, пока колонны врага не могли вырваться из западни, шансы удержать противника на месте у обороняющихся всё ещё были. И для этого советским войскам во что бы то ни стало нужно было не дать возможность головным танкам немцев объехать образовавшийся на дороге затор. Если же немцы смогут преодолеть это затруднение и на скорости атакуют обороняющиеся позиции, дивизию уже ничто не спасёт. Советская артиллерия была противником полностью уничтожена, и сейчас в распоряжении красноармейцев из средств поражения бронетехники остались только противотанковые гранаты, правда, гранат этих было достаточно. Казалось бы, хоть что-то, но и тут не всё было так радужно. Очевидная проблема с гранатами была в том, что для того, чтобы успешно подобную (да и вообще любую) гранату метнуть во вражескую бронированную технику, нужно к этой технике приблизиться на достаточное для броска расстояние. Ручная противотанковая граната РПГ-40, принятая на вооружение в 1940 году, изделие относительно нетяжёлое. Её вес составляет один килограмм двести грамм. Метнуть метров на пятнадцать-двадцать такое изделие сможет почти каждый красноармеец, хотя для поражения некоторых тяжёлых танков и более эффективного и успешного поражения цели необходимо было одновременно применять не одну гранату, а связку из трёх или даже четырёх, вместе с чем увеличивался и удельный вес всей конструкции. А потому реальное расстояние для метания такой связки будет составлять не двадцать метров, а максимум десять, а то и пять.
На учебных полигонах, ещё до войны, красноармейцы отрабатывали, и очень вероятно, что отрабатывают сейчас, приёмы поражения танков в ближнем бою. Для того чтобы успешно поразить танк, его необходимо пропустить над собой, прячась в окопе или щели, а затем, когда многотонная машина проедет, оказавшись к бойцу слабозащищённой кормой, атакующий должен метнуть гранату в машинное отделение. И в общем-то к такой тактике боя нет никаких претензий, всё логично, грамотно и по существу. Не хватает в этой методике только одного ответа на насущный вопрос: как поразить танк гранатой, если он не приближается к тебе, не проезжает через твой окоп, показывая корму, а стоит на отдалении ста метров и стреляет по тебе из всех орудий и пулемётов, что есть у него в наличии.
И тут двух мнений быть не может. Раз танк не едет к тебе, значит ты сам, используя складки местности и укрытия, должен приблизиться к танку. И приблизиться ты должен на расстояние броска, что, нужно сказать, в условиях плотного боя не такая уж и тривиальная задача.
Но другого варианта нет, и советским бойцам волей-неволей, но придётся атаковать танки именно так — подкрадываться к ним как можно ближе и закидывать гранатами.
Вот и сейчас трое добровольно вызвавшихся храбрецов вылезли из окопов и поползли к передним танкам. И один из них через некоторое время не только сумел кинуть гранату и подорвать немецкую машину, но и вернуться живым на свою позицию. Повезло! А вот двое других пали смертью храбрых. Один из них был на подходе к цели замечен немецким пулеметным расчётом и расстрелян несколькими точными очередями с расстояния пятидесяти метров — для пулемёта не дистанция. Второй даже и на такое расстояние приблизится не смог, вероятно, танкисты его перемещения засекли, как только он вылез из окопа. Красноармеец метров на двадцать только вперёд проползти сумел, как в него выстрелили из пушки, и снаряд разорвался рядом с ним. Шансов выжить сработавший в двух шагах танковый фугас не оставляет.
Но гибель воинов не была напрасна. Тот, кто вернулся, на своём примере доказал всем оставшимся в живых, что бить врага гранатами можно. И если немец сам полезет на сближение, то шансов его уничтожить заметно прибавится.
Советские воины ждали немцев у своих окопов и собирались принять свой последний бой.
Глава 14
Штаб пехотного полка Вермахта
Командир пехотного полка полковник Вальтер Рёпке был вне себя от ярости. Мало того, что наступающие колонны встали, так и не сумев добраться до позиций русских, так ещё и через фланги пехоте тоже не удалось приблизиться к Новску. Более того, ситуация у пехотинцев была тяжёлая. Бой с советскими снайперами дался нелегко, и вот сейчас полковник, оторвавшись от окопного перископа, выслушивал доклад от непосредственно принимавшего участие в бою обер-лейтенанта Отто Фишера.
— Мы, совместно со взводом обер-лейтенанта Бехлера, после кровопролитного боя, выполнили задачу и очистили от русских снайперов лесополосу, взяв
