Она и отец Маршала. Я пытаюсь прогнать противную картинку, но она не исчезает, заставляя меня пропитываться чувством вины.
— Прости, Лиз… Что обидел… Что поступил так… Я не хотел…
Я застываю. Вибрации за ребрами усиливаются. Волной проходят по телу. Слова застревают в горле. Хочется плакать, и я начинаю часто моргать. Антон берет мои руки в свои. Сжимает. Переплетает пальцы. Прижимает к грудной клетке. Я чувствую, как быстро стучит его сердце. Не размеренно, как обычно, а так, словно вот-вот сломает крепкую преграду.
— И тебя терять не хочу, Лиз. Не в этот раз. Этот шанс я не упущу. Ни за что.
Молчу. Как можно что-то говорить, если перед глазами мутнеет, и сердцебиение достигает максимальных оборотов? Сжимаю пальцы и утыкаюсь носом ему в макушку. Пахнет сигаретами и улицей. Прикрываю глаза, стараясь дышать ровно, но не получается. Страшно потерять этот момент. До ужаса и внутренней дрожи. Даже глаза боюсь открыть. Вдруг все это окажется сном. Шуткой воображения. Я лишь крепче прижимаюсь к Антону, пытаясь тем самым выразить все чувства, которые испытываю.
36
Маршал
— Ещё! Та-а-ак! Бей! Ещё! — Аристарх ходит вокруг меня кругами, пока я без остановки бью импровизированного соперника. Пот льётся градом, стекает по спине прямо в трусы, со лба капает в глаза. Меня сегодня словно в костёр кинули. Бью, не переставая. Чётко в цель. Хочу прогнать из головы дурные мысли о матери, чтобы не водили там грёбаные хороводы. У меня нет злости. Если только небольшой её осадок на дне. Кажется, вчера меня подключили к бесперебойному источнику питания позитивными эмоциями. Я знал его место нахождения — адрес, этаж и нужную дверь.
И хотел туда вернуться, обеспечив тем самым прочную связь между мной и Лизой. Не знаю, почему, но именно к ней рванул после посещения больнички. Мама была в хреновом состоянии. Наглоталась каких-то таблеток. Еле откачали. Я поговорить с ней не смог толком, так как она находилась в апатичном состоянии и никак не реагировала. Всем видом транслировала обиду. Странно, только в этот раз я не чувствовал вины за то, что не находился рядом. Меня триггерило другое — отец. Он не пытался помочь ей. Не знаю… Объяснить как-то, что не хочет с ней жить. Бля, да он ничего ей не пробует сказать! Тупо оплачивает лечение и на этом все! Словно они не жили столько лет вместе! Будто и ребенка общего нет!
Ведёт себя, как последняя мразь!
На развод подал, и она, узнав об этом, сразу схватилась за бутылек с какой-то отравой. Треш, с какой стороны не посмотри. И я был знаком только с одним человеком, которому мог рассказать об этом. Лиза.
Вчера из меня поплыли признания. Не хотел улыбаться и делать вид, что все нормально, ведь ни хрена не нормально!
Мне нужно было найти выход, и я видел лишь один — психолог или психиатр. Маме мог помочь только специалист, потому что травить себя из-за развода, мать твою, глупость!
— Хороший настрой, Антон, — Аристарх дает отбой, и я останавливаюсь, хватая ртом кислород. — Сегодня сконцентрирован, хвалю.
Тренер скупо улыбается, и это действие преображает его лицо. Смотрится неестественно, словно ему кожу растягивают через силу. Или я уже привык к его недовольству и серьезности.
— Ещё бы курить бросил, и цены бы тебе не было, — хлопает по плечу, вызывая у меня усмешку.
— Её и так нет. Или вы работорговец?
— Смешно, — снова растягивает губы в улыбке и указывает на раздевалку, — с тебя достаточно, и да, — останавливается в шаге от меня, — никаких драк вне этого ринга, — намекает на сбитые костяшки.
— Ага, — не могу такого обещать, но киваю, мысленно скрещивая пальцы. Может мне ещё в церковь ходить из-за своих мыслей? Усмехаясь, иду в раздевалку, оттуда в душ, освежаю изнеможённое тело, влезаю в свежую одежду и выхожу из здания.
Сегодня пасмурно. Дуборина такая, что хочется обратно к Аристарху нырнуть. Но я сажусь за руль и двигаюсь в «СПАРТАК». Иван Александрович не спешит возвращать меня в команду, да и я, судя по всему, ещё не готов. На парковке жду минут десять, когда явится Лабук, и стартую, стоит его пятой точке заземлиться на соседнее пассажирское. Рожа у друга недовольная. Я бы сказал слишком мрачная. После днюхи Ростовой не узнаю пацана. Будто подменили. Вроде иногда выдает все те же приколы, но в глазах читается другое. Сложно объяснить. Внешне ничего не изменилось, а по внутренним радарам пролетают сигналы SOS.
— Ты у нас теперь тоже с хомутом на шее? — убирает телефон, криво улыбается и смотрит на дорогу. — Можем устраивать траур?
— Ха-ха-ха, как смешно, — направляемся в боулинг, где договорились встретиться с остальными, — если хочешь нажраться в доску, то не используй меня, как повод.
— Потеря друга, чем не повод? Наши ряды редеют. Плачевно.
— Сам случаем не влез в тот же хомут? — стебусь, конечно, а Кирилла аж передергивает.
— Не дай Бог, — показательно крестится, — чтобы я, да с одной, нет. Моя персона слишком ценная. Не для личного пользования.
— Типов вай-фай?
— Ага, несу пользу людям. Прекрасной половине человечества в частности.
— Так пора выделить тебе отдельную полку в сексшопе.
— Да. Не для одной цацы мама ягодку растила.
— Дебил, — останавливаю машину около торгового центра. Лабук ржёт. Что-то про ценность своего члена заясняет, а я пишу Лизе, что скоро её заберу. Она вроде как с Ростовой по бутикам рванула.
Впервые мне хочется променять тусовку в боулинге с пацанами на прогулку с девушкой. Да, я особо никого и никуда не водил. Так. Для галочки, чтобы пустить пыль в глаза и сбить последующую обиду за неоправданные ожидания. Не заморачивался со свиданиями и подарками, а в отношении Лизы хочется сделать все и сразу. Остановились на прогулке по набережной. Как в прошлом году. Погодка не радует, но моя девочка захотела пройтись, значит я уступлю.
Иду с Лабуком и возле лестницы сталкиваюсь с Кристиной. Та сверлит меня глазами и демонстративно отворачивается. Её подружки что-то пиликают. ЧТО-ТО явно адресовано мне. Пожимаю плечами. Плевать. На данный момент у меня есть проблемы посерьезнее.
Нужно с Грехом поговорить. У него есть родственники со связями. Вроде как со своей клиникой. Может, он сможет чем-то помочь. Хотя бы подкинуть инфы. Только нужно вытащить его из боулинга, чтобы поговорить с глазу на глаз. Без свидетелей.
Получается через полчаса, когда Фил и Лабук сцепляются языками, доказывая друг другу свою значимость. Мы с Дамиром сваливаем из здания. Я
