уже проверила. Во всем Лондоне никого другого с фамилией Нитеркотт попросту нет. Это должен быть он.
— Допустим. И что в нем такого интересного?
— Самоубийство.
— Так.
— В общем, я задумалась над обстоятельствами и полагаю, Стейси задавалась тем же вопросом, что и я: зачем самоубийце из центра Лондона проделывать путь в двадцать пять километров до путепровода и сводить счеты с жизнью именно там? Почему не остаться дома и не проглотить пузырек каких-нибудь колес? Или, как вариант, он мог прогуляться пять минут до станции подземки и броситься под колеса поезда.
— То есть ты предполагаешь, что это было вовсе не самоубийство?
— У нас есть способ проверить, был ли у него мотив для самоубийства.
Достаю из сумочки блокнот и отыскиваю запись, относящуюся, как я надеюсь, к Лэнсу Нитеркотту.
— Ноль услуг в колонке «оказано» и две — в «получено». Вполне может быть, что от него стали требовать выплаты долга и поэтому-то он и начал пить. По словам Стейси, с работой у отца не очень ладилось — а значит, оказать ответные услуги не было возможности.
— Все это лишь теория, пупсик.
— На данный момент большего у нас нет.
— Тогда звони.
Допиваю кофе и пару секунд созерцаю экран смартфона. Нитеркотт — одна-единственная имеющаяся у нас зацепка. При разговоре со Стейси мне необходимо помнить об этом, равно как и о ее чувствительности в вопросах касательно отца.
Решительно набираю номер девушки, и через пять гудков раздается ответ:
— Привет, Эмма.
— О! Привет, Стейси!
Она, оказывается, сохранила мой номер в своей адресной книге.
Прежде чем я успеваю раскрыть рот, девушка принимается взахлеб расхваливать мою статью — по-видимому, опубликованную только вчера. Несмотря на ее положительный отзыв, я даже не хотела подписываться под сим опусом, не говоря уж о его обнародовании.
— Очень рада, что статья оказалась полезной, Стейси. И спасибо большое за проявленную искренность во время нашей встречи.
— Нет, это вам спасибо, что вы сдержали свое обещание насчет моего отца. Нынче деликатность среди журналистов довольно редка.
— Хм, да, именно поэтому я и звоню… насчет вашего отца.
— И что же вы хотите мне сказать насчет него?
— Во время нашего разговора у меня сложилось впечатление, что вы не совсем доверяете заключению коронера о причине смерти.
— Вот как? — немедленно настораживается девушка.
— Я ошибаюсь?
— Со всем уважением, Эмма, к чему вы клоните?
— Я много размышляла о смерти Лэнса Нитеркотта и думаю, что вы, возможно, правы, сомневаясь в заключении властей.
— У вас есть какие-то доказательства?
— Знаете, это не телефонный разговор. Может, я загляну, когда вам будет удобно?
— Даже не знаю, — вздыхает она.
— Послушайте, мы только поговорим, и я обещаю, что все останется между нами. Мой интерес лежит совсем в другом, Стейси.
На протяжении нескольких секунд нервно ожидаю ответа девушки, слушая ее дыхание в трубке.
— Хорошо, Эмма. Приходите в час, но у меня мало времени.
— Спасибо! Тогда до встречи.
Завершаю звонок и поворачиваюсь к Клементу:
— Итак, мы едем!
— Отлично сработано, пупсик. Я тут еще подумал, пока блокнот у тебя, ты могла бы проверить, нет ли в нем фамилий из твоей конторы. Кто-то же настучал Тиму о твоем увольнении.
— Пожалуй, — отзываюсь я, слегка раздосадованная на собственную недогадливость. — Но в редакционной студии человек тридцать, и примерно столько же директоров и их заместителей в правлении. Быстро проверить не получится.
— А я думал, теперь такую фигню делают компьютеры.
И снова Клемент меня обходит.
— Знаете, вы гораздо сообразительнее, чем может показаться.
— А ты гораздо языкатее, чем может показаться.
— Спасибо.
Бросаюсь в спальню за ноутбуком.
— Так, просто сделаю таблицу в «Экселе». Продиктуете мне фамилии?
Передаю великану блокнот и по одной вбиваю фамилии в колонку, отмечая в параллельных соответствующие именам баллы.
На это уходит некоторое время, но с оцифрованными данными теперь достаточно только отыскать полный список имен, связанных с «Дейли стандарт». Открываю в браузере страницу персонала на сайте газеты. К счастью, здесь перечислены все сотрудники и члены директората с заместителями.
Вырезаю, форматирую, вставляю — и получаю еще одну колонку в созданной таблице.
— Ну вот, теперь можно запустить формулу, и программа высветит фамилии, имеющиеся в обоих списках.
Реакция Клемента заключается в уже привычном для меня непонимающем выражении лица. Решаю не утруждаться объяснениями и нажимаю клавишу ввода.
— Ох! — не сдерживаю я эмоций. — Сначала хорошую новость или плохую?
— Просто выкладывай, пупсик. Нечего всякой хренью страдать.
— Ладно. Хорошая новость в том, что результат есть. Плохая — в обоих списках три фамилии, и это Смит, Грант и Браун.
— Ну тогда на Тима и пашет кто-то из этой троицы.
— Э нет, не все так просто. В «Дейли стандарт» три человека с фамилией Смит: мой непосредственный шеф, Дэймон, и два члена совета директоров. Далее, некий Теренс Браун занимает должность заместителя директора. И последний — Данни Грант, причем он всего лишь стажер, так что его почти наверняка можно исключить.
— Итого, четыре кандидата? Три Смита и один Браун?
— Именно.
Копирую в таблице имена четырех претендентов в новую колонку. Помимо Дэймона и Теренса Брауна, это Джереми Смит, руководитель совета директоров, и Роджер Смит, заместитель директора.
— Может, кого-то из них подозреваешь особо? — интересуется великан.
— Честно говоря, директорат для меня темный лес, но все равно больше остальных напрашивается мой шеф, Дэймон Смит. Именно он и уволил меня, и потому столь быстро сообщить Тиму о выполнении задания мог тоже он.
Клемент задумчиво поглаживает усы.
— Слишком очевидно, тебе не кажется?
— Ох, откуда же мне знать. В этом-то и проблема: с четырьмя претендентами легко промахнуться.
— Тогда возвращаемся к плану А. Нагрянем к твоей цыпочке, вдруг что стоящее расскажет.
— А если нет?
— В алфавите еще много букв.
Что верно, то верно, вот только у нас всего три дня, чтобы их перебрать, после чего придется принимать решение — а делать это мне очень и очень не по душе.
17
Клемент остановил свой выбор на двойной порции яичницы с чипсами, плюс четыре тоста с маслом. Я довольствуюсь сандвичем.
Вопреки огромной разнице в весовых категориях ланча, великан приканчивает свой первым.
— Уровень холестерина у вас наверняка зашкаливает.
— Чего-чего уровень? — хмурится он.
— Вы не знаете, что такое холестерин?
— А должен?
— Если не хотите отдать концы от сердечного приступа на следующей неделе, тогда да, лучше знать.
— За меня, пупсик, не беспокойся, я — бессмертный.
— Точно так же думал один мой друг, Эрик, и не далее чем полгода назад я присутствовала на его похоронах.
— Может,
