суммы там давно не ходят. Как минимум – полтяшка. Хотя – не в деньгах дело…
– А в чем?
– Ты еще не знаешь этих шакалов. Капусту схавают – и в кусты, мол, прости друг, не вышло.
– Они что же, хотят всю сумму вперед?
– А ты как думал? Сегодня – деньги, завтра – стулья!
– Сволочи… Может, пойдем другим путем? Легальным. Начнем писать жалобы, подключим прессу, общественные организации…
– Ни хрена из этого не выйдет. Пока прокурор, который твое дело замутил, при власти…
– Левицкий? Я всегда подозревал, что он с «инвалидами» заодно.
– Стоит ему только кашлянуть или пригрозить пальцем – и все заткнутся! Одна надежда, что в прокуратуре сменится руководство, и новая метла станет поступать согласно известной поговорке.
– У нас есть повод для оптимизма?
– Да… Более того… Мои друзья в Киеве утверждают, что кто-то уже проплатил соответствующее решение по данному вопросу.
– Я в слухи не очень верю.
– Я тоже… Поэтому мы не будем сидеть сложа руки и ждать милости от природы… Тетя Валя считает, что этот пострадавший… Как его?
– Плинтус?
– Точно… Вроде как живой остался, а вместо себя подставил какого-то «бомжару».
– Такая версия давно гуляет по нашему городу.
– Может, я слетаю в Сидней?
– Ну да… Выйдешь на центральную площадь и начнешь кричать: «Ау, Плинтус, иди сюда, мой ласковый мальчик, я помогу тебе сесть в тюрьму!»
– Зачем ты так? Покручусь-поверчусь в диаспоре, авось и найду следы этого прохвоста.
– Мы с Бочей уже рассматривали подобный вариант. Лично я считаю его бесперспективным.
– Обращусь в госдепартамент, мол, проверьте, въезжал ли в вашу страну… Как его фамилия?
– Плинтусов К. Л… Только захотят ли они с тобою разговаривать!
– Куда денутся – захотят. Подобная информация не является секретной. По крайней мере в тех странах, которые мы считаем «цивилизованными».
– А если он воспользовался при переезде чужим паспортом?
– Что, есть такие данные?
– Нет, но ведь все может быть!
– Фифти-фифти… То есть все равно стоит попробовать!
В это время дверь заскрипела и приоткрылась. В образовавшемся проеме появилась сияющая физиономия Соломы.
– Вы еще не наговорились?
– Никак нет, – отозвался Шура.
– Да ты зайди, Юрьич, – панибратски предложил Гринько. – У нас от тебя секретов нет и быть не может…
– Ну, если только Александр Иванович не будет возражать.
– Не будет… Что скажешь, майор? Много душ загубил мой командир?
– Это лучше у него самого спросить.
– Владимира Богдановича послушать, так у вас тут одни божьи коровки.
– К сожалению, он во многом прав. Процентов семьдесят здешнего люда надо было просто отшлепать – и вся песня. Настоящие бандиты и вымогатели откупаются еще на предварительном следствии… Судьи – и те жаловаться стали, что весь «калым» оседает в карманах мусоров!
– Но вам тоже наверняка что-то перепадает. Например, за УДО[25].
– Его еще заработать надо.
– А не зарабатывая? Пробашлял – и баста!
– Если ты имеешь в виду Богдановича, то ему все равно ничего не светит. Даже за очень большие деньги. Статья уж больно тяжелая. Убийство двух и более… при отягощающих обстоятельствах… Хотя, не скрою, многое в его деле шито белыми нитками.
– Что именно?
– Согласно приговору преступления совершались в соучастии с неустановленными следствием людьми… Такая формулировка дает весомые основания для проведения повторного расследования. Только как его добиться?
– Этот вопрос мы обсудим наедине! – твердо пообещал Шура.
В дверь постучали.
– Можно? – вежливо поинтересовался капитан Марчук, один из двух подчиненных Ростислава Юрьевича.
Впрочем, еще надо разобраться, кто из них начальник, а кто подчиненный. Все три лагерных оперативника были приблизительно одного возраста и могли получить «майора» только в случае назначения Главным Кумом. Так что, пришлось бросать жребий!
В прошлом году обязанности начальника исполнял Игнат Костицкий, теперь вот – Солома, очередь Марчука еще не настала…
– Захады! – имитируя кавказскую интонацию, милостиво разрешил Панкратов, не обращая внимания на присутствие истинного хозяина «кумовских апартаментов».
Еле удерживая в руках два полных полиэтиленовых пакета, в которых предательски позванивали бутылки, капитан протиснулся в тесный кабинет и упрятал свое богатство в шкафчик.
– Ну-с, приступим? – то ли предложил, то ли спросил, потирая ладони.
– А ему… можно? – вкрадчиво поинтересовался представитель «Интехстроя», кивая на своего боевого командира.
Опера только укоризненно посмотрели на него, и Шура понял все.
– Извини, Володя… Вот выйдешь – тогда зальемся под завязку.
– Все нормально. Спасибо, что проведал… Мне, наверное, пора идти?
– Да, – тихо констатировал Солома. – Гриша, проведи Богдановича в зону! – добавил он, обращаясь к Марчуку.
– Пока, братишка… – Гринько обнял друга и на мгновение уткнулся лицом в его грудь, чтобы скрыть накатившуюся скупую слезу. – Привет матери, афганцам, всем, кто меня знает… Да, кстати, о судьбе Марины по-прежнему ничего не слышно?
– Не хотел тебя расстраивать, ну да ладно. Она выехала в Россию, вышла замуж…
– И флаг ей в руки! – сплюнул Владимир и, заложив за спину руки, вышел из кабинета.
Глава 2. Дружеская пирушка
В 17.00 «кумовья» собрались в кабинете своего «предводителя», чтобы засвидетельствовать почтение дорогому гостю. Стол был уже накрыт. Балычок, икра, цыплята-гриль… Одним словом – изобилие, о неизбежном пришествии которого трубил еще незабвенный Никита Сергеевич Хрущев. Или пир во время чумы, если оглянуться на сегодняшнюю украинскую действительность. Уже одиннадцать месяцев сотрудники исправительного учреждения не получали зарплаты; в ведомственном доме, где проживали все участники намечающегося застолья, за исключением Панкратова, несколько лет назад энергетики отключили газ, и с тех пор в их квартирах было холоднее, чем в лагерных бараках, многие семьи не только мерзли, но и откровенно голодали…
Солома страдал больше остальных: его единственный сын катастрофически быстро терял зрение, спасти мальчишку могло только экстренное хирургическое вмешательство, а денег на операцию у майора не было. Конечно, добрые дяди обещали помочь, но взамен они требовали услуги, оказывать которые он не имел права да и попросту не мог из-за «несносного», как утверждала его супруга, характера.
Благоверная пилила Солому день и ночь: «Найди спонсора… Ты же видишь – Васяня слепнет», – но Ростик упрямо не соглашался, только еще больше замыкался в себе и все чаще прикладывался к рюмке.
«А, может, Нина права? Не стоит корчить из себя осла? “Дурь” все равно попадает за “колючку”, почему бы и мне не иметь с этого копейку?! Вот только шепну Богдановичу – и начнем… Вова не подведет, он парень неглупый… Или все-таки лучше обратиться за помощью к Панкрату? Что для него две-три тысячи зеленых? Одних жучков на “штуку” баксов подарил. “Поляну” накрыл по полной программе… Нет… Не могу… Я же сам себя ненавидеть стану!»
