достойный уважения лидер вашей нации.
– А! Мой добрый друг префект…
Лорд Эстер покачал головой.
– Нет, берите выше. Тот, чье слово когда-то было законом в
Бельгии – и будет снова! Англия клянется в этом!
Рука Пуаро взметнулась в драматическом салюте:
– Боже, храни его! Ах, мой государь не забыл обо мне… Господа, я, Эркюль Пуаро, буду служить вам верой и правдой, небо мне свидетель. Но сейчас я не знаю, что предпринять. Я брожу во тьме…
Когда державные деятели удалились, я подскочил к Пуаро.
– Ну? Что вы об этом думаете?
Мой друг привычно и споро укладывал дорожный саквояж и в ответ на мой вопрос лишь рассеянно покачал головой.
– Ничего я пока не думаю. Мой мозг отказывается мне служить.
– Вы же сами сказали: зачем похищать премьера, если можно было прикончить его на месте ударом по голове?
– Нет, я выразился не так, мон ами. И в свете того, что нам сообщили, похищение на руку врагам.
– Почему?
– Да потому что неопределенность порождает панику. Смерть премьер-министра была бы потрясением, но все же страна пережила бы это несчастье. А теперь правительственный аппарат парализован. Выступит ли мистер Макадам на конференции? Жив ли он вообще? Ужасное оцепенение и, как следствие – хаос. Это играет на руку бошам* [* «Боши» – презрительная кличка, употребляемая во франкоязычной среде по отношению к немцам]. К тому же, если похитители удерживают лидера такого ранга, они могут шантажировать сразу два государства. Германские власти, при всей их прижимистости, уж конечно раскошелятся по такому случаю. Ну, и наконец, не могут же преступники не понимать, что убийство государственного деятеля – это смертный приговор.
– Так почему же они пытались его застрелить сегодня утром?
Пуаро гневно взмахнул рукой.
– Ах, вот это я не могу объяснить! Такая нелепая акция! У них имеется план похищения – отличный план, должен сказать. И тем не менее они устраивают мелодраматическое покушение в духе синематографа! Банда налетчиков в масках! В двадцати милях от Лондона! Да кто в такое поверит?
– А может быть, две группы злоумышленников действовали независимо друг от друга? – предположил я.
– Уж слишком невероятное совпадение! И в любом случае кто-то из окружения премьера действовал заодно с этими негодяями. Но кто предатель? Дэниелс или О’Мерфи? Это кто-то из них, иначе как объяснить, что автомобиль съехал с шоссе? Не мог же премьер-министр содействовать покушению на собственную персону! Либо О’Мерфи сам свернул с дороги, либо Дэниелс приказал ему сделать это.
– Конечно, это О’Мерфи!
– Вы правы, ведь Дэниелс сидел рядом с премьер-министром, и тот непременно поинтересовался бы, почему помощник отдал такое распоряжение. Но в этом деле вообще слишком много «почему» и ответы чересчур противоречивы. Если О’Мерфи ни при чем, что побудило его свернуть с шоссе? А если он причастен, зачем рванул вперед и тем самым спас жизнь премьеру, не дав убийцам совершить третий выстрел? И какие причины заставили его мчаться с вокзала Чаринг-Кросс на явку германских агентов?
– Да, это очень странно, – согласился я.
– Давайте рассуждать последовательно и методично. Что мы можем сказать по поводу главных подозреваемых? Прежде всего О’Мерфи. Против него у нас такие факты: он отклонился от маршрута, он ирландец, уроженец графства Клэр, он исчез при подозрительных обстоятельствах. Аргументы «за»: его лихой маневр предотвратил убийство премьер-министра, он человек Скотленд-Ярда и уж точно прошел не одну проверку. Теперь Дэниелс. О его прошлом известно лишь то, что толком о нем ничего не известно, а его выдающиеся языковые способности свидетельствуют скорее против него. Простите, мон ами, но вы, англичане, и вправду отвратительные лингвисты. В пользу Дэниелса говорит тот факт, что его нашли связанным, с кляпом во рту, еще не отошедшим от действия хлороформа.
– А вдруг он ухитрился как-то связать себя, чтобы отвести подозрения?
Пуаро покачал головой.
– Нет, французскую полицию не удалось бы так одурачить. Кроме того, какой смысл ему было оставаться в машине, если конечная цель – похищение премьер-министра – уже достигнута? Разумеется, кто-то из сообщников мог его усыпить, связать, заткнуть рот, но зачем, скажите на милость? Ведь заговорщики должны были понять, что в сложившихся обстоятельствах за Дэниелсом будут наблюдать с удвоенным рвением.
– А может, он пытался пустить полицию по ложному следу?
– Тогда почему он этого не сделал? Он говорит лишь, что к его лицу прижали тряпку и далее он ничего не помнит. Какой же тут ложный след? Его показания удручающе правдоподобны.
– Что ж, тогда нам пора на вокзал, – я взглянул на часы. – Вы найдете какие-то зацепки во Франции.
– Возможно, мон ами, но я в этом сомневаюсь. Если полиция и военные двух стран не в силах разыскать премьер-министра на сравнительно небольшом клочке территории, куда мне с ними тягаться?
На вокзале Чаринг-Кросс нас поджидал мистер Додж.
– С вами поедут инспектор Барнс из Скотленд-Ярда и майор Норман. Они всецело в вашем распоряжении. Удачи вам всем. Дело плохо, но мы не теряем надежды. Простите, мне пора.
И министр быстро удалился.
Мы с майором Норманом сразу нашли общий язык. Неподалеку на платформе находилась группа гражданских. Юркий человек с лицом, похожим на мордочку хорька, прервал беседу с высоким блондином и поздоровался с нами. Я узнал давнего приятеля Пуаро – инспектора Джеппа, одного из самых толковых детективов уголовной полиции.
– И вы здесь! Ну и дельце! – непринужденно заговорил он. – До сих пор эти типчики орудовали довольно ловко, но у них никаких шансов. Где можно прятать человека так долго? Наши ребята уже прочесывают всю Францию частым гребешком, да и в тамошней полиции тоже парни не промах. Бьюсь об заклад, скоро все разрешится – это лишь вопрос времени.
– Если он еще жив… – угрюмо уточнил высокий сыщик, и на лицо Джеппа набежала тень.
– Да… Но мне почему-то кажется, что с ним все в порядке.
Пуаро кивнул.
– Да-да, я тоже думаю, что он жив. Но найдем ли мы его к установленному сроку? Как вы и сказали, удерживать такого человека в плену долго не удастся…
Раздался свисток. Мы втиснулись в пульмановский вагон, поезд недовольно запыхтел, дернулся и медленно отъехал от перрона.
Поездка вышла прелюбопытнейшая. Сыщики из Скотленд-Ярда сгрудились вокруг карты Северной Франции, по очереди прочерчивая указательными пальцами дороги и отмечая населенные пункты. Каждый оседлал своего конька, доказывая верность той или иной гипотезы. Пуаро, который всегда имел собственное мнение по любому вопросу, на сей раз не раскрывал рта и вообще выражением лица напоминал озадаченного ребенка. Ну, а мы с Норманом наговорились всласть.
В дуврском порту Пуаро повел себя так, что я с трудом удержался от смеха. Не успели мы ступить на борт судна, как мой маленький друг с отчаянием уцепился за мой рукав. Подул крепкий морской ветерок. Лицо Пуаро исказила гримаса ужаса.
– Мон дьё… какой кошмар! – пролепетал он.
– Выше нос, Пуаро! –
