class="p">Хотя после стычки с Элайджей прошлой ночью казалось маловероятным, что хозяина Торн-Гров будет волновать, что она сделала или как вела себя. Если только она не спалит поместье дотла, он и глазом не моргнет на ее странное поведение.
Она вспомнила, как Перси сидел на верху лестницы, с тоской наблюдая за отцом. Сейчас перед нею сидел совершенно другой человек – расслабленный Перси, держащийся небрежно, настоящий молодой джентльмен без каких-либо забот.
Что Элайджа имел в виду, когда сказал, что слишком во многом подвел сына? Сигна так погрузилась в свои мысли, что споткнулась о персидский ковер и увидела, как книга падает на пол. Она знатно выругалась себе под нос, пока не осознала, что произнесла слова вслух, когда Перси скорчился от смеха, а Марджори в отчаянии всплеснула руками.
– Выражения, Сигна! Клянусь, сегодня вы оба просто невыносимы!
У Сигны хватило ума, чтобы наклонить голову и извиниться, слегка покраснев, а Перси, ради своего же блага, холодно улыбнулся гувернантке слащавой улыбкой. Сигна едва не закатила глаза, когда решимость Марджори рухнула от улыбки юноши. Гувернантка вздохнула и подняла книгу с пола.
– Не знаю, что на вас сегодня нашло, Сигна, но толку от вас не добьешься. – Замечание прозвучало так просто и вовсе не обидно. – А вы, Перси. Кажется, вчера я сказала вам подыскать себе достойное занятие.
Он сложил руки за спиной, вздернув подбородок.
– Приношу свои извинения, мисс Харгривз. Я только хотел убедиться, что моя дорогая кузина чувствует себя здесь как дома.
Чем дольше Марджори смотрела на Перси, тем мягче и теплее становился ее взгляд, пока наконец она не сдалась.
– Ох, ладно. Поскольку очевидно, что сегодня наши занятия бесполезны, можете навестить свою кузину, Сигна.
Перси оживился.
– Вы собираетесь к Блайт? Могу я присоединиться к вам?
– Разумеется, можете, – решила за них Марджори. – Отнесите немного выпечки, оставшейся после завтрака. Уверена, еда поднимет ей настроение.
Сигна молилась, чтобы Марджори оказалась права. Она собиралась выступить с предложением мира, разгребая последствия первого визита.
Перси не отставал от Сигны, так же сильно желая увидеть сестру, как и она сама.
– Если Блайт больна той же болезнью, которая забрала мою маму, то последнее, что ей нужно, это отсиживаться в комнате, – сказал он, пока они поднимались вверх по лестнице, шагая через две ступеньки. – Все вокруг твердят про отдых. Уверен, ей безумно скучно.
Сигна легко могла представить, как скучно и одиноко кузине. Если сейчас все пройдет удачно, то, возможно, Блайт позволит ей чаще навещать ее.
– У нее и твоей матери одинаковые симптомы? – Сигна старалась говорить тише.
– Да, абсолютно. Хотя язык Блайт еще не начал покрываться язвами, а приступы галлюцинаций легче, чем у матери. – Голос Перси стал отчужденным, в нем слышалась боль, и Сигна знала, что лучше закрыть эту тему, несмотря на желание выведать подробности.
Она считала свидетельством своего роста то, что смогла с пониманием отнестись к тому факту, что не все могли так спокойно говорить о мертвых, как она.
И позволила Перси сменить тему, слушая бессвязные рассказы о портретах, мимо которых они проходили, в частности о предках по мужской линии, владевших поместьем до отца. Он гордо выставил грудь, пока говорил, уверенно расправив плечи.
– Какими же удивительными мужчинами они были, что построили такую империю.
Сигна посчитала лишним отмечать, что джентльменский клуб ничем не отличался от встречи за чаем с девушками этим утром, со всеми этими напитками, едой и сплетнями с людьми того же социального статуса – только она не заплатила членский взнос за участие. Но все же она понимала, чем так гордился Перси. Клуб принес Хоторнам их состояние, и ему предстоит продолжить семейное дело.
Миновав, должно быть, десяток портретов хмурых мужчин в костюмах, они тихо постучали в дверь Блайт и подождали разрешения войти. В гостиной все словно застыло. Их встретил тяжелый и давящий воздух, когда они ступили на ворсистый ковер. Хотя Блайт была жива, ее комната напоминала жилье призрака.
Камень упал с души Сигны, когда она увидела Блайт сидящей в постели, откинувшись на изголовье кровати. В таком болезненном состоянии кузина не рассердилась на нее, как в прошлый раз, а вместо этого взглянула на брата и засияла.
– Перси! Где ты пропадал? Я уже почти начала считать нити на занавесках от скуки. Что у тебя там?
Ее улыбка стала шире, когда он помахал булочкой, и Блайт протянула руку, чтобы ее взять.
– Бог мой, я с нетерпением ждала, когда же снова приготовят лимонные пирожные. – Она откусила кусок и застонала, как будто не ела целую неделю.
Перси отложил выпечку и взъерошил соломенно-светлые волосы Блайт, а потом пододвинул низкий железный стул и уселся подле нее.
– Я скажу поварам готовить их чаще, раз ты так сильно их любишь.
Сигна ждала на пороге комнаты, сложив руки перед собой. Она задержалась там, пока Перси усаживался, и заметила, как дернулся его кадык при взгляде на сестру, на ее бледное тощее тело. Мертвые сухие волосы. Мешки под глазами и губы, такие же белые, как крошки, которые она с них смахивала. Перси взял ее руку, почти прозрачную, и Сигна впервые отметила разницу между ними. На месте фарфоровой кожи Блайт у Перси были веснушки. Его волосы горели летним закатом, а ее – выцвели. Общими являлись суровые черты рта, унаследованные от отца, и хмуро прищуренные глаза, свидетельствующие о постоянных думах в случае с Перси, или о постоянном раздражении в случае с Блайт. Какой бы разительной ни казалась разница между ними, при взгляде на них тут же становилось ясно, что они одной крови.
– Она собирается войти, – спросила Блайт, – или так и будет стоять в дверях и впускать сквозняк?
Перси заговорщически наклонился к сестре, но ответил достаточно громко, чтобы Сигна услышала.
– Осторожнее, Пчелка. Помни, что нужно говорить тише, здесь есть пугливые оленята. А мы ведь не хотим их спугнуть.
Расправив плечи, Сигна вошла в комнату, высоко подняв голову.
– Я не пугливый олененок.
Девушка повернулась к ней с улыбкой, при виде которой у Сигны перехватило дыхание. Она почувствовала то же самое, что и в первую встречу. Словно они с Блайт неразрывно связаны невидимой нитью. Должно быть, Ангел смерти говорил об этой связи, возникшей, когда она неосознанно спасла жизнь Блайт.
Но Сигна едва узнала кузину в этом болезненном создании, которое изо всех сил пыталось встать с кровати, но чей взгляд мог пронзить насквозь. Тем не менее Сигна чувствовала себя обязанной ей. Но не понимала, откуда возникло это чувство. Зато знала наверняка, что сделает
