спину гнуть, ни писаниной заниматься. Одно услаждение… Уж ты мне поверь. Будто нарочно для меня придумана.
Тень досады, омрачавшая лицо министра, растаяла, ее сменило любопытство, и он спросил дядюшку Денчо, что же это за занятие, о котором он так возмечтал.
Дядюшка Денчо усмехнулся и пошевелил правым усом, а это значило, что он уже снова вдел ногу в стремя. Сделав торжественно шаг вперед, он с сияющим лицом принялся рассказывать, как его наметанный глаз сделал это открытие:
— Позавчера, иду это я по городскому саду и гляжу — народ толпится, а перед ним военный оркестр наяривает. Да так, что сами ноги в пляс идут. Стал и я смотреть, как солдаты играют. Одним трудненько приходится — попробуй, подуй в такую трубу… Не дай бог! Все нутро выдуешь. У барабанщиков работка полегче, да зато барабаны у них больно здоровые — попробуй, потаскай на себе… Один, значит, с барабаном, другой с дудкой, третий с трубой — каждый в поте лица трудится. А перед ними всеми, смотрю, еще один стоит: взял в руки прутик — вот такусенький, и двух пядей не будет, — и не дует, не стучит, а только знай помахивает этим самым прутиком в воздухе — мол, и он при деле. Смотрел я, смотрел и думаю: «Эх, забодай его комар, вот это жизнь, вот это занятие — за так ему деньги платят!..» Вот я и говорю — ежели можешь, определи ты меня на его место — вот тогда я тебе спасибо скажу… И если по-честному, крутить-вертеть этим прутиком я получше него сумею, оттого-то я и возмечтал о таком занятии…
Перевод Т. Колевой.
Стоян Михайловский
ОРЕЛ И УЛИТКА
На Старой на Планине, едва ль не на вершине, Орел узрел Улитку средь ветвей. Была она убога, горбата, однорога, змеи поганей много и дьявола страшней. Над нею пролетая, — Что ты за тварь такая? — спросил Орел, гадливость одолев. — О жалкая букашка, ты — божия промашка или господний гнев? Доныне здесь бывало и птиц крылатых мало. Поведай же, ничтожная, о том, как ты в такую высь попала? — А я сюда ползком, ползком, ползком! Перевод Н. Гребнева.
ФИЛИН И СВЕТЛЯЧОК
В глухой ночи, как яркий ночничок, меж трав и меж цветов светился Светлячок. (Печальный же удел ему достался!) Заметил Филин Светлячка, за ним погнался и в когти хищные схватил. «Что сделал я тебе?» — «А ты не догадался? Ты мне мешал!» — «Да чем же?» — «Ты светил!..» Был ясен приговор, и суд недолго длился. Наш светлячок угас, в потусторонний мир переселился… Точнее говоря, чтоб завершить рассказ, он в брюхе Филина, бедняжка, очутился! Перевод С. Михалкова.
ПАВЛИН И ЛАСТОЧКА
У Ласточки, весь день парящей в вышине, спросил Павлин, играя опереньем: «Хотелось бы мне знать, какого мненья вы, птицы разные, ну, скажем, обо мне?» «Что ж, — Ласточка Павлину отвечала, — я о тебе от птиц не раз слыхала, одно и то же о тебе твердят». «Что я красив? Что пышен мой наряд?» «Да нет, не то». — «Так что же?» — «Уж не сетуй: что ты глупец, богато разодетый!» Перевод С. Михалкова.
ПОЛИЦЕЙСКИЕ{56}
Посвящается тем твердоголовым людишкам, которые продолжают думать и говорить, что двадцать лет назад Болгария освободилась от азиатского гнета.
Четверка полицейских шла однажды в село Грабижево, что знает каждый, ибо таким селением одарен любой клочок земли, где есть болгарин. Друзья, чтоб время скоротать в пути, спор
