смею заметить, это была очень здравая мысль, которой я, к сожалению, не последовал. Так бы намного раньше узнал, что не зря входная плата в эту обитель знаний обеспечивала городскую казну солидным притоком финансов. Там хранилась самая большая коллекция порнографии во всей стране, и любопытствующие не жалели средств, чтоб взглянуть на некоторые гравюры.
– Пойдём со мной, если желаешь, и я раскрою глубины нежности, какие тебе ещё неизвестны.
– Это какие? – хотел было спросить я, но не произнёс свой вопрос до конца из-за сильного тычка в бок.
Эветта отчего-то густо покраснела, но встала со своего стула, и Арнео, на ходу целуя кончики её пальцев, повёл мою подругу куда-то наверх. По пути он также бросил хозяину трактира серебряную монету за трапезу, но на меня и Жизель не обернулся. Это расстраивало.
– А чего они нас не позвали? – обиделся я.
Жизель недоверчиво уставилась на меня чёрными глазами и не сдержала усмешки.
– Ты как будто с рождения отшельником жил. Неужели не понятно?
– Нет, – мне было не стыдно признаваться в незнании подобного. Вот если бы она спросила меня о распаде материи, а я бы промолчал, тогда другое дело.
– Хм… Неужели у обладателя столь красивого кадыка нет ночного секрета, пачкающего простыни? Неужели, глядя на меня, ты не ощущаешь зов, и твоя плоть не увеличивается в жажде познать новые ощущения?
Говоря это, Жизель плавно стянула с себя обе лямки платья, совсем откровенно обнажая грудь, а затем ещё и положила свою ладонь на мой пах. От такого вида и прикосновения по моему телу словно пробежал ток. И я, отчего-то подумав головой, а не более приличествующим для ситуации местом, решил, что она маг. В Чёрной Обители часто наказывали электрическими разрядами, и потому всё желание близости, которое могло бы проявиться, просто-напросто испарилось.
Я отодвинулся от девушки. И так как до этого был сосредоточен отнюдь не на словах, то попросил:
– Простите. Вы не могли бы повторить сказанное?
Вопрос заставил её чётко очерченные брови возмущённо сдвинуться к переносице. На мой вкус, такое выражение придавало любому банальному лицу куда как больше очарования. Но явно не в этом случае. Жизель отчего-то стала походить какую-то старуху‑каргу. И даже повела себя так же некрасиво. Сплюнула на пол тонким плевком и швырнула в меня пять медных монет.
– Передай Арнео, что большего бревна я в жизни своей не видывала! Так что пусть забирает свои деньги. Не такова плата, чтоб так время терять!
– Время вообще ценная штука, – промямлил я, но меня уже никто не слушал. Жизель ушла.
Сидеть одному за столом было скучно. Я занялся тем, что начал складывать поднятые с пола монетки одну на другую, но где-то через час мне это окончательно надоело. Ещё час я грустно доедал, всё, что осталось в тарелках. Ко мне даже пришло подозрение, что Эветта с Арнео решили насмеяться надо мной и ушли куда-либо тайком из таверны. Но вот бард вышел в зал. Он был в одних брюках и выглядел очень довольным, покуда не увидел мою искренне обрадовавшуюся ему рожу.
– А ты чего здесь? Где Жизель?
– Она ушла. Странная такая. Ни с того, ни с сего сказала, что где-то увидела огромное бревно и попросила отдать тебе монеты, потому что не хочет терять время.
– Ох! – выдохнул Арнео и с прискорбием ударил себя ладонью по лбу.
– Я так понимаю, что вы её наняли?
– Конечно, нанял! Такую мастерицу из себя строила. А как дела коснулась, так и бегом в кусты. Дурында-девка!
– Какие кусты? – не припомнил я ничего такого у входа в таверну, но, решив не зацикливать на этом своё внимание, дружески сказал. – Я не удивился тому, что она отказалась. Очень правильно. Где ей с огромным бревном совладать? Тут опытный плотник нужен. Но, если дело в отсутствии достойной платы, то я могу помочь любое дерево обработать.
– Ох! – снова выдохнул Арнео и, округляя глаза, растерянно провёл ладонью по своей смешной козлиной бородке. Красноречивый бард впал в ступор. Он просто не знал, что ещё ответить! Я же принял его молчание за застенчивость и, руководствуясь наставлениями сборника по хорошим манерам, начал другую тему. Тем более, что она была актуальна как никогда.
– А где Эветта? Нам с ней пора домой.
– Арьнен. Мальчик мой, – Арнео положил было свою руку мне на плечо, но я тут же отодвинулся. – Мне очень жаль. Действительно жаль, что компания Жизель не сделала для тебя этот вечер особенным, но, знаешь, не лишай удовольствия других. Я уже свыкся с потерей своих монет, так что бери их и вот тебе ещё даже. Только возвращайся домой один… Хочешь, сладостей по дороге купи.
– Я не могу. Мастер Гастон запретил мне приходить без Эветты.
– И именно моё предвидение спасёт тебя от его гнева.
– Как это?
– Все соседи на вашей улице видели, как вдовушке Лизетт сегодня принесли корзину цветов. Так что будь я проклят, если нынче ночью ты застанешь Гастона Лекруа где-то окромя её постели!
– Не особо понимаю связь.
– Просто запомни тактический ход. Я ведь творец историй, а потому могу представить, что подобное однажды тебе пригодится. Это тяжело, конечно, но я могу!… Хм. Нет. Или да? Нет, наверное, всё же могу. Так что слушай. Когда добиваешься расположения скромной, но прелестной супруги али дочери какого-нибудь грозного самодура и собственника, то озаботься тем, чтобы он занялся ревностью к любовнице столь сильно, чтобы был готов караулить её добродетель у входной двери даже часами проливных ночей напролёт. Только тогда он не заметит всех бесчинств, что творятся у него под самым носом.
– Каких бесчинств?
– Не заставляй меня думать, что свои секреты я раскрываю зря. Просто возвращайся домой, Арьнен!
Он сказал это приказным тоном. И интонация разрушила мою прежнюю тонкую симпатию к барду. Мне были обидны его слова. Обидно равнодушие Эветты. События задели моё нутро настолько, что я не стал настаивать на том, чтобы увидеть её, а, безрассудно оставив монеты лежать на столе, ушёл, не прощаясь. Мною владела тяжёлая отрешённость. Я шёл, словно не видел ничего перед глазами. И по дороге остановился лишь единожды. Это у дома вдовы я услышал, как оттуда доносится довольный смех мастера Гастона. Его веселье заставило меня мысленно повторить про себя совет Арнео, хотя никакого прока я в нём не видел. Но, кто
