был пьян.
— Едем со мной в Европу, — похлопал его по плечу кавалер. Тот ответил хладнокровно:
— На хрена мне твоя Европа?
— Но позвольте, — несколько опешил кавалер. — Разве вы сами не говорили, что вокруг невежество и грязь?
Ответ был ошеломляющ:
— Грязь, да своя.
Проводить кавалера высыпала вся челядь «Золотого якоря». Впереди всех стоял герр Бауэр. Навсегда покидая низкие берега полноводной, серой реки, так и не разобравшись толком, река это или озеро, кавалер помахал им шляпой.
Первую половину дороги они с м-ль Вальвиль наперебой ругали московитов.
— Самый воздух этой страны враждебен искусству, — говорила актриса.
Кавалер был еще жестче:
— Они рассуждают о высоких материях, стараясь показаться Европе культурными людьми, а у самих нет даже теплых уборных.
— Строить город посреди болота! Как результат, комары. Кавалер вздохнул:
— Если бы только комары! Моя дорогая, когда кто-нибудь из ваших знакомых в Париже станет роптать на Францию, посоветуйте ему съездить в Россию.
ЭПИЛОГ
Герцога Карла в Риге путешественники не застали: он срочно уехал куда-то выдавать замуж любовницу. Не очень огорчившись, они отправились в Кенигсберг и там расстались. Сильно подурневшую за время дороги м-ль Вальвиль кавалер уступил армянину в счет долга, который не мог уплатить. Самой Вальвиль за приятную компанию он дал пятьдесят дукатов, и они распрощались, довольные друг другом. Кавалер велел поворачивать лошадей на Варшаву, не задержавшись в Кенигсберге, где у него был неуплаченный карточный долг. Удобно устроившись на перинах, он углубился в чтение любимого своего Ариосто.
Его ждали новые дороги, новые женщины, новые игорные столы.
/
