class="p1">Аркадий внезапно вспомнил старушку, которая стояла перед ним и без конца справлялась о Маше. Кто такая эта Маша? Ее дочь или внучка, пропавшая без вести? Вдруг она сейчас лежит в траве на обочине трассы где-нибудь между Берильском и Ярославлем? Изнасилованная, задушенная. Ее тело уже закоченело, подверглось распаду. Вороны выклевали глаза, черви пробрались в рот и кишки, а насекомые ползают по бледному, безмолвному лицу. Бедная старушка всё ждет, когда же Маша вернется домой, и ходит к Слышащему, чтобы поведать о том, как ей тяжело. А что, если Маша уже навещала Игоря?
Не то, чтобы Аркадий поверил ему до конца, однако если допустить такую возможность… Вдруг она просила сообщить родным о том, что с ней приключилось, а он отверг ее так же, как и всех остальных? От этих мыслей у Аркадия закружилась голова.
Из подъезда вышла женщина в бежевом платье с короткими рукавами и взлохмаченными волосами. Она будто светилась от счастья. Очевидно, сеанс у Слышащего возымел свое действие. Пока Аркадий и Игорь молчали, занятые каждый собственными мыслями, очередь немного продвинулась вперед.
— А ваша жена? — нарушил тишину Аркадий. — Что случилось с ней?
— Под конец жизни она совсем повредилась рассудком. — Игорь покрутил пальцем у виска. — Я любил ее, но это правда. Мы часто ругались, она цеплялась ко мне по каждому поводу, а в последнюю ссору убежала из дома и не вернулась. То есть не вернулась живой.
Он снял очки, протер глаза и многозначительно посмотрел на Аркадия. На лице улыбка, а в глазах печаль.
— Она пришла ночью примерно через месяц, бледная, какая-то безликая, словно сама смерть. «Вот и привела меня к тебе эта твоя цепь. Ты оказался прав», — сказала она мне. При жизни она не верила в мои россказни о покойниках, представляешь?
— Вы нашли ее?
— Нет, не получилось. В реке она утонула, но сколько я ни нырял к самому дну, так и не нашел ее тело. После этого я и решил, что с меня хватит.
Игорь рассеянно открыл сумку, а когда доставал сигареты, газета выпала у него из рук, и он ногой откинул ее в сторону. «Ведомости» — было написано на первой странице.
— Ничего интересного: аварии, уголовные дела и сообщения об убийствах. Мне мертвецов и так хватает.
— Покойники эти… они как призраки, что ли?
— Не сказал бы. По крайней мере, я не видел, чтобы кто-то из них проходил сквозь стены, если ты об этом. Не так давно ко мне пришел парень. Молоденький, лет двадцать — почти пацан. Умолял отыскать его мать, а когда я отказался, схватил меня за грудки и бросил к двери, как тряпку, можешь себе представить? Молокосос, а руки сильные. Неужто смерть придает покойникам силы? Я разозлился, но мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Идти было недалеко: за парком, что позади моего дома, есть заброшенный дом. Стоит там с незапамятных времен, раньше я частенько проходил мимо, когда выгуливал своего ретривера. Там обычно собирались наркоманы, пока их не разогнала милиция. В этом доме я и обнаружил труп моего гостя — висел на веревке посреди комнаты. Глаза как два шара, язык вывален изо рта, кожа вся ссохлась, точно у мумии. Я не испугался — видел и не такое — но был страшно разозлен. «Так ты самоубийца, — сказал я ему. — А что ж ты о матери раньше не подумал?». Ничего он мне не ответил, только стоял и смотрел, как я снимаю тело и кладу на пол. То, что мне было нужно, нашлось среди хлама. Мальчишка не препятствовал: еще не знал, что я собрался сделать. А я тем временем взял топор и отрубил ему ноги!
Аркадий на мгновение потерял дар речи: принять рассказанное Игорем за правду он никак не мог. Однако тот говорил убедительно, да и к чему ему врать? Прежде Аркадий думал, что вспыльчивость и чрезмерная агрессивность вполне способны превратить его жизнь в ад. Но как тогда назвать жизнь Игоря? Каждую ночь — визиты мертвецов, постоянно что-то от тебя требующих, и смерть, нависшая, как клеймо… Разве не это есть самый настоящий ад?
— И что, он больше не приходил?
— Неа. Больше не приходил. Сейчас я уже понимаю, что поступил опрометчиво. Сам посуди: одно дело — повешенный, совсем другое — повешенный с отрубленными ногами, сечешь? Но мальчишку пока не нашли.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
К полудню пекло достигло апогея, и даже козырек подъезда, к которому они подобрались, не мог защитить от безжалостных солнечных лучей. Аркадию казалось, что он находится в раскаленной печи. Он утомился и захотел в туалет. Народу заметно прибавилось, позади толпа заняла не только весь тротуар, но и детскую площадку. Все смиренно ждали. Как духи на распутье, которым вот-вот должны сообщить, какой путь их ожидает: в рай или преисподнюю. Нет ничего томительней ожидания.
— Такой очереди не бывает даже у храма святой Матроны в Москве, — поделился Игорь своими наблюдениями. Подобрав выброшенную газету, он расстелил ее на асфальте, и они вместе — бок-о-бок — уселись на нее. Потом перекусили бутербродами с ветчиной и сыром, которыми Игорь угостил Аркадия. Пока ожидали своей очереди, Игорь поведал множество историй о мертвецах, которые потрясали воображение и леденили душу.
Вечером, когда они, наконец, очутились в подъезде и даже добрались до второго этажа, по толпе пролетел слушок, что на сегодня прием у Слышащего закончен.
— Во как, — сказал Игорь. Казалось, он совсем не удивился.
Народ недовольно загудел, но остался на месте. Аркадий тоже не сдвинулся, пока Игорь не потянул его за руку.
— Пошли. Видать, Слышащий здорово устал.
— Я тоже устал! — с пылом заявил Аркадий и немного протиснулся вперед. В подъезде было душно — хуже, чем на улице. Люди стояли вплотную, мокрые, горячие. В воздухе смешались запахи еды, нечистых тел и кислого дыхания.
Аркадий постучал по плечу старика, который доедал вареное яйцо и кусок хлеба, снизу завернутый в пакет.
— Что там происходит? — он указал наверх.
— Говорят, к Слышащему больше не пускают, — дожевывая, изрек старик. — Говорят, ему надо отдохнуть.
Дед поперхнулся и закашлял, изо рта полетели крошки, которые попали Аркадию на руку. Он брезгливо отстранился и шагнул к высокой даме с веером. Дуновение ветерка приносило с собой резкий запах пота. Сверху послышался топот: толпа спускалась вниз.
— Там все закончилось? — осведомился у дамы Аркадий. В голосе прозвучали нотки нервозности.
— Я не знаю! — закричала женщина. — Как так?
