шагом на кухню.
Оксана была согласна на все. Вероника быстренько улеглась в позу замерзшего ребенка, пани Лори пошуршала бумагами и разрешила продолжить работу.
— Можно я на кухне вас нарисую?
На этот раз женщина согласилась без возражений. Они втроем топали по длинному холодному коридору, Оксана всю дорогу крутила головой, видимо, представляя те самые стрелочки на стенах.
На кухне Вероника пила мелкими глотками чай, наблюдая, как соседка правой рукой рисует пани Лори на кухне, а левой черпает остывшие макароны из эмалированной мисочки с круглыми сколами, похожими на кляксы. Ощущение нереальности усиливалось.
«Неужели я свихнулась? Такого просто не бывает».
Однако когда Оксана дорисовала, они ушли в комнату, чтобы продолжить работать. Оказывается, на днях выставка, а у соседки ничего нет.
— Сессия меня просто вымотала.
Вероника расстроилась. Казалось, в кои-то веки ее идею оценили, а ни фига — просто заткнули вакуум.
Дальше началось форменное безумие. Всего за пару часов весь Сквот узнал о новом проекте, у них побывало с десяток человек. Смотрели, болтали, подтрунивали, конечно, но не так чтобы очень обидно, вызвалась помочь только парочка с разноцветными волосами. Оксана громко закричала:
— Ура!
Выдала каждому по четыре сцены и убежала на лестницу рисовать обратную спираль. А Вероника осталась наедине с племенем младым и незнакомым. Нет, ребята милые, заядлые анимешники, но лапочки. Подсказывали ей некоторые технические моменты, иногда сами подрисовывали. Работа кипела, надо было успеть к выставке — уж очень хотелось утереть нос надменному пивовару.
— Ты так зависима от чужого мнения? — спросила розоволосая, когда Вероника поделилась сокровенным.
Она во все глаза уставилась на нее.
— А ты нет?
Анимешница пожала плечами.
— Не могу сказать, что мне совсем наплевать, как люди видят мои картины, но…
— Есть люди, мнение которых важно, но вряд ли я бы стал напрягаться, чтобы утереть кому-то нос, — закончил зеленоволосый.
Они частенько так делали, заканчивали фразы друг за друга. Что только усиливало ощущение сюра.
— А что вас волнует? Искусство?
Молодые люди переглянулись, потом хором выдали:
— Фан!
Вероника улыбнулась, это она понимала.
Глава 36
Они едва успели — работали двое суток практически без сна. Рисунки развешивали за час до открытия выставки. Яркая парочка ушла заниматься инсталляцией своего проекта, пришлось им с Оксаной суетиться вдвоем.
Теперь каждого интересовали только его работы. Даже у спокойной доброжелательной соседки сорвало крышу. Она стала резкой, разговаривала в приказном тоне, не раз хотелось послать куда подальше, останавливала элементарная благодарность.
— Вроде норм.
«Уф».
— Посмотри со своего роста.
Вероника была выше художницы почти на голову, так что просьба была разумной. Пришлось идти вдоль белых листов, читая надписи.
— Вполне читабельно.
— Вполне или читабельно?!
— Текст легко читается, мордашки симпатичные. Что еще?
— Ничего, спасибо.
Но не успела Вероника выдохнуть, как Оксану осенила новая идея. Она лихорадочно схватила два чистых листа бумаги, один протянула:
— Рисуй меня. На весь лист, оставь только место для рамки.
— Тебя?!
Вероника пришла в ужас. Одно дело рисовать Эллу — короткая стрижка, треугольное лицо со скулами и огромные глазищи. Другое дело — соседка с мелкими правильными чертами, зацепиться не за что.
— Как получится, так получится.
Вероника подчинилась, пообещав себе, что в последний раз. И снова обманула. Скетч на художницу получился так себе. Тяжело вздохнув, Оксана взялась перерисовывать, а Нику отправила искать линейку, потому что сама нарисовать рамки не успевает, а у новой ученицы рука недостаточно твердая для прямых ровных линий. Найти не удалось, тогда Вероника достала из сумочки айфон и вернулась в выставочный зал.
— Сойдет.
Пришлось рисовать рамку вокруг своего портрета, который совсем не понравился, — сплошные скулы и губы. Неужели больше ничего не бросается в глаза? Потом пришлось делать рамку вокруг портрета Оксаны, и обида мигом прошла. Себя она стилизовала под эдакую мышку-норушку, даже уши как у Микки Мауса нарисовала.
«Вот это смелость!»
В это время художница делала надпись «Две тянки представляют». Оксана быстро нарисовала контуры букв и попросила Веронику закрашивать с другого конца. Они докрашивали последние буквы, когда в зал зашли посетители и журналисты.
— Ну почему всегда так?! — чуть не плача, спросила Оксана.
Веронике очень хотелось напомнить, что еще вчера она хотела пропустить выставку, потому что в институте потребовали предоставить работы до конца апреля, но промолчала. Она не из тех, кто любит сыпать соль на раны. Вместо этого сказала.
— Пока они еще дойдут до нас. Мы успеем.
Художница нервно хихикнула и согласилась. Действительно, они, вернее, Вероника, как самая высокая, стоя на стремянке, разместила последние листы над комиксом, то есть мангой.
Сверху шла надпись «Две тянки представляют», под ней — их портреты с подписью, Вероника подписалась только именем, соседка полностью, ниже шло название «Вечный Сквот».
Они успели. Люди проходили по залу, где-то задерживались, где-то проходили мимо, то тут, то там образовались мелкие группки, бурно обсуждавшие экспонаты.
Вероника почувствовала себя чужой. Не то чтобы раньше она чувствовала себя здесь как дома, это не ее мир. Однако такого приступа одиночества давно не испытывала.
«Хватит. Пора возвращаться!»
Она вышла на лестницу и включила айфон. Боже, какой родной показалась приветственная мелодия. У нее было четыре сотни пропущенных звонков и десятки сообщений в Инстаграм. Корин прислал кучу видео.
— Да не было ничего! Не было! — кричал он прямо в камеру. — Ты на время посмотри! Когда я управлялся за пять минут?!
Вероника хихикнула. Действительно, он был из долгоиграющих, их секс продолжался минут пятнадцать-двадцать, не меньше.
Следующее видео было общим, за него поручились Лиза и Андрей с Гошей. Эллы нигде не было видно.
«Что они ей устроили?»
Она же совсем недавно из клиники, ее нельзя буллить! Подруга, конечно, сука еще та, но не возвращаться же снова в психушку!
