Хмурился. Шевелил густыми бровями. Губы оттопыривал.
В общем, старался как мог выглядеть еще большим идиотом, чем был. И надо сказать, у него получалось.
– Должно, должно, – проворчала я, вглядываясь в шахту.
И вот не уйдешь же. Не знаю, кто этот щит ставил, но, благодаря ему, что бы там внутри не шубуршалось, оставалось оно в шахте. А значит, совесть не позволит оставить бедных… ладно, не очень бедных и не таких уж беззащитных гномов в неведении.
Нам ведь не надо лезть глубоко.
Два шага.
И веревку привязать, а то ведь иным тварям и этих двух шагов хватит, чтобы голову заморочить. Я присела и веревку достала. Крепкую. Конопляную. Не единожды меня выручавшую. Привычно пробежалась пальцами, проверяя целостность, а то, поговаривали, находились порой умельцы…
Нет, не знаю, что за человеком матушка моя была, но главное правило – проверять снаряжение – она мне в голову вбила.
Пара свечей в негасимых стаканах.
Повязки с отвращающими знаками. Эль от такой отмахнулся, молча вытянув корешок на тонком шнурке. Свое, значит… предусмотрительность – это хорошо.
– А… – глядя на добро, которое я раскладывала прямо в коридоре, Эричек постепенно бледнел. – Можно, я тут останусь? Посторожу.
– Посторожи, – я решила быть великодушной, главным образом потому, что лишние люди, пусть даже и не совсем люди, главное, что медлительные и беспомощные, мне не нужны.
Вот и…
Тьма молчала.
Эль пялился в нее с видом презадумчивым. А меня посетило чудесная мысль: щиты-то хлипкие, вон, одного тычка хватило, а нежить, она тычком не остановилась бы… и если так, может, нет никого в шахте из тех, которых к ночи вспоминать не стоит?
Может, шубуршится там… не знаю, ручей, в скале запертый.
Или крысы.
Крыс тут, как выяснила, хватает, причем отнюдь не все белые редкой мясной породы.
– И все-таки я считаю, что тебе тоже следует подождать, – произнес Эль. Впрочем, настаивать не стал, только вздохнул, когда я закрепила веревку на камне.
Пара капель особого эликсира… не помню, что варила Грета, но клей получился отменнейший, и проще будет отрубить хвост веревки, чем отковырять ее от камня.
– Держи, – протянул свечу, закрепляя собственную над головой.
– Думаешь…
– Не знаю, – почему-то мысль использовать магический светлячок мне не нравилась. Необъяснимо. Иррационально. Но категорически. А чутью я своему верила.
И Эль поверил.
Огонь он зажег, и мы… я оглянулась, подметив скорбную фигуру Эричка, сгорбившуюся над камнем.
Стало темно.
И душно.
В какое-то мгновенье мне даже показалось, что этим влажным киселем, заменявшим в шахте воздух, я не смогу дышать. Но нет, приспособилась. Только взмокла как-то и сразу, а не скажешь, что в шахте жара.
Шаг.
И еще.
И остановка. Я вижу эльфа, он напряжен, насторожен, как и я. Прижался к ноге маншул. И хвост его подрагивает. Ему это место категорически не нравится, а я…
Я готова повернуть.
– Что думаешь?
– Здесь что-то не так, – голос Эля тонет в вязком воздухе, и звуки получаются растянутые, размытые. – Не понимаю, что именно…
Никого нет.
Я плету поисковое заклятье, и оно проваливается в вязкую тьму. Падает, падает и падает, пока не рассыпается под собственным весом. Здесь не просто никого нет, здесь… крысы и те ушли, а это, однако, показатель.
И что имеем?
Я мысленно перелистывала тот самый справочник нежити.
Урлы? Они выедают все окрест, до чего дотянутся, но в шахте чтобы… нет, им, как бы ни противоестественно это звучало, нужны солнечный свет и постоянная подпитка от живого. Снаружи урлы цепляются за траву, за мошек, а здесь скала… или завелся, сожрал все, до чего мог дотянуться, и издох?
Коррозская плесень. Эта, как раз-то скалы любит, и тихие влажные места, в которых разрастается стремительно, подергивая камень тонкой пленкой, совершенно безобидной с виду.
Нет, плесень щитами не остановишь.
Ее споры имеют отвратительное свойство разноситься даже такими слабыми токами воздуха, как в подземельях. А попав единожды в вентиляцию… да и не слышали о плесени уже не одну сотню лет.
К счастью.
Но камни я осмотрела.
Обычные. Темные, грязноватые с виду, но при том лишенные и маслянистого блеска, и характерного ванильного аромата.
Тогда…
…нет, в справочнике имелся изрядный список тварей больших и малых, которые не отказались бы от подобного убежища, но в большинстве своем они были не то, чтобы безобидны, скорее уж вполне уничтожимы обычными людьми.
Или гномами.
Нет, тут что-то другое…
Веревка под рукой вдруг вздрогнула, натянулась и вполне характерно ослабела. А скала, точно этого и ждала. Она содрогнулась, задрожала…
– Держись, – Эль вцепился одной рукой в меня, а второй, кажется, маншула за шкирку ухватил. Верно, если потеряемся, на него одна надежда.
Додумать я не успела.
Пол вдруг наклонился. Сперва немного, я даже подумала, что движение его почудилось, но каменная плита, на которой мы стояли, издала протяжный скрип, а потом взяла и провалилась.
С нами вместе.
Твою ж…
…выберусь, я им тут покажу шубуршание…
История 3. Кто не любит родственников? (окончание)
Падали мы недолго, я даже испугаться не успела. И что куда актуальней, не выпустила руки Эля и собственной сумки.
Каменный пол встретил недружелюбно.
Я упала набок, неудачно хряснувшись левым плечом об острый уступ. Куртка, конечно, защитила от раны, но синяк останется. А пока…
– С тобой все в порядке? – осведомился Эль, поправляя сползшую повязку. Выглядел он несколько растерянным, но и только.
– Все, – я потерла плечо, мысленно успокаиваясь.
Потом всех убью.
Когда выберусь.
Именно, что когда, а не если… о таком и думать не стоит, ибо мысли наши – наши враги… и…
…что они скажут? Ушли и исчезли?
Выражаем сочувствие, соболезнуем даже.
– Не понимаю, – я огляделась. Мы оказались в коридоре, который от верхнего если чем и отличался, то количеством пыли. – Они ведь специально, да?
Ладно, древняя ловушка вдруг взяла и сработала, бывает такое. Но веревка! Мы бы повисли на ней и выбрались, если бы… если бы кто-то ее не подрезал.
