Он ещё не понимает, как себя с ним вести. На диванчике сидит Алла, и я подхожу, чтобы чмокнуть её в щёку.
— Как ты себя чувствуешь, Сонь?
— Нормально, на сегодня меня хватит, — улыбаюсь даже не через силу.
Дверь открывается, и в студию заваливаются Катя с Егором.
— Мы тут тоже решили поддержать, — улыбается, как дурак, Горыныч, крепко прижимая Катю за талию.
— Конечно, студия то резиновая, — бурчит Серёжа. Он вообще какой-то не в духе, как обычно бывает перед серьёзными мероприятиями.
— У-у-у, началось, — смеёмся мы с ребятами из группы. — Проходите, ребят.
— Какая ты красивая, — приобнимает Егор. Они не удивляются нам со Стасом. Думаю, что Серёжка им сказал.
Настраиваемся, включаем бэк и начинаем. На бэках у нас была очень красивая запись саксофона, скрипки, в общем, целого оркестра.
Начинаем петь, но Серёже всё не нравится. Битый час мы нервничаем и ругаемся. Я закипаю, начиная лажать, после чего Серёжа орёт:
— Соня, блять, что это такое? Мы петь сегодня будем?
— Блять, Серёжа, ты сам через строчку лажаешь, а аккорды на ходу придумываешь, че от меня хочешь? — в тон ему отвечаю я.
Ребята на диване притихли. Мы тоже замолчали, злобно глядя друг на друга.
— Перекур, — рычу я. — А ты со мной на улицу.
Беру куртку Стаса, накидывая на себя. Логинов идёт следом с пачкой сигарет, а потом бурчит под нос:
— А, тебе ж нельзя, — и бросает её на тумбу.
Говорить наедине гораздо проще.
— Почему психуешь?
— Потому что это выход на новый уровень, а у нас ничего не получается.
— Именно поэтому и не получается, Серёжа, потому что ты психуешь. Конкурс и победа — это круто, но ты забыл, что мы привыкли всегда кайфовать на сцене? Это всегда было нашим лекарством. Серёжа смотрит на меня и молчит, а потом притягивает за шею, потрепав по волосам.
— Вот как ты знаешь, что сказать?
— Тебя знаю, — смеюсь я.
— Мы же оба понимаем, что грядут перестановки в группе, — я думала об этом с момента, когда узнала о беременности. Конечно, скоро я не смогу скакать по сцене, закуривая сигарету. Даже если бы я уговорила Стаса, это ничего не меняет. Скоро родится малыш, а у меня ещё и учёба. Я не смогу разорваться.
— Да. Всё хорошо, Алла вернётся на своё место.
— Это твоё место, Соф. Аллу я люблю, но то, какой объём работы мы проделали — твоя заслуга.
— Я буду писать песни, музыку. Я не брошу вас, — улыбаюсь я.
— Я так привык петь с тобой.
— Серёж, не нагоняй грусть. Я тоже об этом думала, каждый раз слёзы вызывают эти мысли. Давай сегодня мы рванём, как умеем, а потом будем решать всё остальное?
— Хорошо, — выдыхает Логинов. Еще пару минут стоим, а затем возвращаемся к ребятам.
Егор подозрительно смотрит на меня, Алла улыбается в попытке приободрить, а я подхожу к напряжённому Стасу, чмокая в губы. Беру микрофон и сажусь к нему на колени. Он слегка оттаивает, обвивает меня в кольцо рук, слегка поглаживая.
Ребята начинают играть, мы петь, и у нас всё получается. Довольный Логинов танцует, как идиот. Дальше репетиция проходит лучше. Мы репетируем уже с движениями, обыгрывая текст. Прикалываемся и ржём, как обычно, и наши наблюдатели видят весь этот творческий процесс. На какое-то время я даже забываю о боли, когда Логинов в очередной раз смешит, передразнивая лицо Кирилла.
— Кир, ты если так будешь выступать, Вася нам только в дурдом билет даст, — говорит Серёжа, передразнивая его, а я в который раз складываюсь пополам.
Бью его по плечу, чтобы, наконец, заткнулся и перестал смешить.
— Так, ребятишки, пора ехать, — говорит Серёжа.
Мы прыгаем по машинам.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Стас.
— Нормально, — жму плечами. — Я хотя бы отвлеклась. Да и твоё присутствие положительно влияет.
Стас кладёт руку на моё колено. Мне кажется, что он в каждую секунду боится, что я исчезну.
— Будь аккуратна, — просит Стас.
— Да всё хорошо будет, — не знаю кого я успокаиваю больше. — Потерпи ещё чуть-чуть. Скоро этот спектакль закончится.
Мы выходим из машин. Ребята желают нам удачи, уходя в специальный сектор, а мы идём за кулисы. Проводят жеребьёвку. Начинается лёгкий мандраж у всех, но мы стараемся шутить и веселиться. Проводится генеральный прогон, который, в принципе, был единственным. Всё будет очень красиво: и дым, и огонь с пламенем. Мы выступаем ближе к концу, что является хорошим знаком, так как не успеют забыть. Баста приезжает и даже общается со всеми, отвешивая нашей группе комплименты. Серёжа чуть ли не в штаны писается от счастья, а я понимаю, что устала. Осталось совсем немного, Софа. Наш выход.
Глава 15. Стас
Утро начинается с побега Сони в туалет. Боже, я и не знал, что беременность — это так сложно. Нужно будет обязательно почитать, заодно проконсультироваться с папиной сестрой — акушером-гинекологом. И вообще Соню к ней отвести. Я уже успел ей скинуть то, что ей прописали, и тётя Маша сказала, что препараты хорошие, не задавая лишних вопросов.
Соня выходит собранная, и у меня падает челюсть. Она скрыла все следы болезненности и выглядела шикарно. Без переборов. Платье было достаточно коротким, что мне никогда особо не нравилось, но я не был деспотом или абъюзером, поэтому она шикарна.
Соня предупреждает меня о работе с Серёжей. Да, видел я эту работу. Но сейчас я был готов с этим мириться. Тем более я видел, как он смотрит на Аллу. Да и безразличны они были друг к другу именно как мужчина с женщиной. То есть у Сони с Аллой сложились хорошие отношения, Серому было плевать, что я увёз Соню к себе.
Когда Соня сказала, что у неё никого не было после меня, я сдох и заново родился. Я не верил. Не верил, что мне могло так повезти, о чём я и сказала Соньке, которая неправильно интерпретировала мои эмоции.
Ребята репетируют, и у них ничего не получается. Серёжа психует и орёт на Соню, а мне хочется заехать ему по физиономии, но Котова опережает, начиная яростно орать в ответ. Потом и вовсе уводит парня на улицу. Логинов хотел взять сигареты, но вовремя вспомнил, что Соня беременна, и бросил их. Незачем ей дышать этой хернёй. Я и сам иногда баловался, но в её присутствии не курил. Когда она была со мной мне вообще сигареты не нужны были.
— В каком смысле нельзя? — спрашивает Егор.
— Соня беременна, — нет смысла скрывать. —
