далёким берегам,
И в брызги души разбивают.
Лишь пена после на камнях
Осядет, след морской оставив,
Да эхо долго замирая,
Ввысь унесётся на ветрах.
Всё тот же неизменный вид
Пребудет в вечной бездне мира,-
Пучина волны поглотит
И вновь родит их, и помчит
Сих мимолётных пилигримов
Навстречу вечности далёкой,
Глубокой, близкой, безысходной.
Туда, где не увидит око,
За грань земного горизонта.
Хорошо
Хорошо, что талант не пропьёшь,
Кулаками веру не выбьешь,
И надежду, коль жив, не убьёшь,
И любовь из сердца не вырвешь.
Хорошо, что день сменит ночь
И что жизнь себя вновь обновляет,
И прекрасно, что ближнему можно помочь,
И что смелым судьба помогает.
И не плохо, что все мы отсюда уйдём,
Но куда? достоверно не знаем.
Хорошо, когда дружно мы в мире живём,
Хорошо, когда жизнь понимаем.
Сотворивши наш Мир, Бог сказал: "Хорошо".
Плохо то, что мы мир разрушаем.
Нам добрее и чище стать надо душой,
Хорошо, если так поступаем.
* * *
Ветер свои песни пел,
В окна вихрями врываясь,
Транспорт грузовой гудел,
Звонким лязгом сотрясаясь.
Вереницы легковых
Будто бы шептали: "Вых!"
И неслись, неслись куда-то
На восток или на запад.
Лес, широкие поля;
Деревянные деревни
Попадались тут и там,
В них дышала духом древним
Ру́си вольной старина.
На обочинах венки
Ту дорогу украшали,-
Тех, кто мчал вперегонки
Они молча поминали.
Необъятные просторы
Вдаль зовут с полей на горы,
Через лес густой к морям;
Странствия по сердцу нам.
Любит русский человек
Мчаться вольно по раздолью,
Через край озёр и рек
Устремляться к лучшей доле.
Что он встретит на пути?
Новую развилку к счастью,
Или гибельный тупик?
Едет он, гонимый страстью
Новых, светлых перемен,
Обгоняя смерть и тлен.
(Из «Повести о сокровищах»)
Похмельные размышления
Первый снег за окном;
Воздух пахнет ноябрём.
В сером небе тучи бродят,
И тоскливо, хмуро смотрят
На холодный, сонный мир.
В муравейнике квартир
Люди тихо копошатся,-
Кто-то поспешил в сортир,
Кто-то в ванну умываться.
Кто-то в кухне прежний пир
Убирает со стола,
(Пятница была вчера).
Утро; тяжело с похмелья…
Одеваюсь еле-еле,
И иду до магазина,
Там отдел большой есть — "Вина".
Покупаю "Каберне",
И опять скорей к себе
Возвращаюсь в муравейник.
"Муравьи сидят на тле,
Им вообще не надо денег,
Чтоб себя повеселить.
В коммунизме могут жить,
А вот люди не умеют." -
Думаю я, наливая
Первый свой бокал до края.
С наслажденьем, отпиваю
Восхитительный глоток,
И глазами в потолок
Упираюсь, размышляя:
"Трудятся, а отдыхают
Редко. В бой идут
На соседних муравьёв.
В скучной серости живут,
Коммунальный у них кров.
Гибнут сотнями за день,
И плодятся неустанно.
Личность муравья как тень,
Да и жизнь у них туманна.
Дым ползёт, я чую гарь…
Вспыхнет скоро муравейник!
Все сгорят, и раб, и царь,
Трудоголик и бездельник.
И никто не пожалеет
Погоревших насекомых.
А вот люди жить умеют!
Нам в золу ещё не скоро."
Осенняя тоска
Тоска в осеннем воздухе витает
И листья на дорогах ворошит.
Деревья в жёлтых красках увядают,
Природе придавая скорбный вид.
Холодные дожди надрывно плачут,
И ветер рвётся вихрями в окно.
Как одиноко мне сейчас на даче
Под низким, деревянным потолком.
Земля устала, в сон уйти готова,
На грядках опустевших вороньё.
По всей округе не найти живого
Двуногого, все в городе давно.
Завыл истошно пёс, он в этот вечер
Мой собеседник, — мысли в унисон
Звучат у нас; не нужно речи,
Чтобы понять сей безутешный стон.
Унылая, печальная картина
Сгущает краски ближе к ноябрю.
Сильней, сильней засасывает тина
Навязчивой тоски, и я тону, тону…
* * *
Скучно, мрачно в ноябре,
И тоскливо… На дворе
Холодно, деревья лысы.
Пешеходы словно крысы,
Повылазили из нор,
Чтобы снова в них забиться.
Снега нету до сих пор;
По утрам он покружи́тся,
Выпадет, а днём растает.
Солнце редко засверкает
Через толщу серых туч,
И не греет его луч,
Если даже и проглянет.
Неуютная пора…
Ждёшь скорее декабря,
Чтобы белыми коврами
Снег улёгся под ногами.
Хорошо он заскрипит!
А пока, унылый вид
Поздней осени холодной
Горько в сердце говорит
О печали безысходной.
(Из повести «Сказка жизни»)
* * *
Огарком
Тлеет человечья жизнь;
Искры редкими бывают.
Век живи и век учись,
Век работай, — всё сгорает.
Тает воск, свеча погаснет;
Новые зажгут взамен,
Чтобы их огонь, украсил
Серое скопленье стен
Маленькой Земли-церквушки.
Новый Байрон, новый Пушкин
Вспыхнет в этих огоньках;
Новый Моцарт, новый Бах.
И всё тот же воск и гарь,
Тот же дьявол, бес-звонарь,
И далёкий Бог на небе…
Хор, поющий непотребно
И фальшиво о добре,
Да иконы на стене
Неживые… В вечной мгле
Огоньки свечей мерцают,
Церковь скорби освещают.
(«Сказка жизни»)
* * *
За окном леса с полями
Монотонно проплывали,
Взор усталый усыпляли.
Путник едет и глядит
В нескончаемые дали.
Нету ни конца ни краю
Километрам и гектарам.
Как прекрасен этот вид!
Можно бы сравнить с морями
Те леса, что покрывают
Землю русскую. Мелькают
Редкие дома средь них
На опушках небольших.
К югу, степи открывают
Необъятные просторы,
Волей воздух наполняют.
Хочется раздёрнуть шторы,
Опустить окно пониже
И смотреть, как солнце лижет
Бесконечный горизонт,
(Начинается восход,
Поднимается заря).
"Это Родина моя!"-
Думает с восторгом путник.
А в другое время суток,
В чёрном омуте ночном,
Вспоминая о былом,
В ум приходит слог о вечном…
Очень слышно хорошо
В монотонном, бесконечном
Стуке пульс планеты всей.
Только гости мы на ней,
Вдаль зовёт дорога к дому;
С той отчизной мы знакомы
С детства раннего, она
Часто видится во снах,
Все уйдём в её обитель.
* * *
Километры вдаль летят,
Стучат железные колёса;
Люди ходят, спят, едят,
Смотрят на друг друга косо,
И степенно говорят.
Те же самые вопросы
Обсуждают. Каждый рад
Помечтать, уткнувшись носом
В свой кроссворд.
Поезд идёт,
Люди едут, мир всё тот же.
Если бы взглянуть нам можно
Было, и увидеть
Первые локомотивы,
Нас ни что б не удивило.
Те же люди, те же думы,
Только темы чуть другие,
Да одежда. Так подумать,
Нас, наверно б, изменили
Только тысячи веков;
Вид, видать, у нас таков,-
К финишу уже приплыли.
Непонятное движенье
В замкнутом кругу явлений
На огромном, круглом шаре.
Мы
