В комнату вбежал отец, но, когда увидел, что у сына в руках, рассмеялся и настоял на том, чтобы сфотографировать мальчика и его улов. Нед рассказал им о своей рыбалке, и родители внимательно слушали его, и ему было приятно, что их искренне впечатлил разогнутый крючок. Он положил его в спичечный коробок и оставил на прикроватном столике. Когда он выключил свет и лег спать, то снова подумал о черепахе. Какие еще неизвестные твари обитают в том пруду в Олд-Вудс? Некка? И что они делают сейчас? Спят? Нет, это слишком скучно. Они рыскают в темной воде, а может, даже выбрались на сушу и отправились на охоту. Огромные сомы, огромные черепахи, некка…
Нед был рад, что он сейчас дома, в своей постели.
17. Прямые линии ломаются и превращаются в круги
В августе случается всякое. Жара невыносима, она парализует, обессиливает, но… что-то происходит.
За пару суток, а может, даже в течение одного дня, целые миры могут полностью измениться.
Нед шел по лужайке к дому. В руке он держал футболку, которая стала такой липкой, что ему пришлось ее снять. Еще он нес банку с мутной, застоявшейся водой из маленького пруда в дальней части луга. Это был даже не пруд, а лужа около трех метров в ширину, но Нед обратил на нее внимание сразу после переезда в Линнхейвен. Иногда ночью, когда его не отвлекали другие звуки, он слышал что-то похожее на кваканье большой лягушки, доносившееся из лужи. Он никогда ее не видел, но был уверен, что она там живет. Несмотря на жару, испепеляющее солнце и отсутствие дождей, лужа не высохла, и Нед думал, что, скорее всего, она подпитывается из какого-то подземного источника.
Линда загорала в патио и слушала ток-шоу по радио. Какая-то женщина жаловалась на то, что деньги американских налогоплательщиков тратятся на помощь другим странам.
– Мы даем им деньги, мы кормим их, мы строим им дамбы и другие сооружения, – говорила она, – а они нас ненавидят.
– А почему вы решили, что они нас ненавидят? – спросил ведущий, которому платили зарплату за провокации.
– Они плюют на нас и сжигают наш флаг, – ответила женщина. – Мы должны положить этому конец, прямо сейчас.
Линда дремала, поэтому Нед зашел в дом, чтобы ее не потревожить.
Он налил ледяной лимонад в стакан и поднялся с ним наверх. В его комнате было всего на пару градусов прохладнее, чем на улице. Нед поставил банку с водой на стол. Потом достал чистые предметные стекла и настроил микроскоп на малое увеличение. Он допил лимонад и приступил к работе. С помощью пипетки Нед осторожно взял образцы из верхнего, среднего и нижнего слоя воды и поместил каждый на отдельное стекло. На четвертое стекло он нанес мазок зеленой слизи. Нед наклонил зеркало под нужным углом и настроил резкость линзы.
Как и всегда, увиденное привело его в восторг. Между четырьмя образцами не было никакой разницы, по крайней мере, заметной Неду. Каждый представлял собой головокружительное и необычайное королевство простейших микроорганизмов во всей его абсурдной красоте. Амебы лежали в летаргическом сне. Толпы инфузорий-туфелек носились, как взбесившиеся электромобили. Инфузория-трубач стояла под наклоном, похожая на крошечную копию Пизанской башни с бахромой на верхушке. Коловратки плавали в воде, величественные, словно дирижабли. Гидра терпеливо дожидалась своей добычи, чтобы запустить в нее смертоносные щупальца. Эвглена хлестала сама себя резкими, судорожными движениями, будто кающийся пилигрим. А вот любимчик Неда – вольвокс, который является не просто микроорганизмом, а целой их колонией, где они скреплены друг с другом. Единая, идеальная сфера, сверкающая зеленая планета. И все это обитало лишь в нескольких каплях воды и было невидимо человеческому глазу. Потрясающая вселенная, по которой Нед мог путешествовать часами.
Микроскоп был его космическим кораблем. Нед пытался представить себе, каково это, быть таким же маленьким, как инфузория-туфелька. Он воображал себя исследователем, прокладывающим путь через лягушачью лужу, через этот океан странных и опасных созданий. На это может уйти вся жизнь, если он не погибнет во время своего путешествия. Что можно использовать в качестве оружия – серебряные водоросли? Может, у него получится приручить коловратку и скакать на ней, как на лошади. Переплыть Тихий океан на плоту – детская забава по сравнению с этим приключением.
Нед сделал мысленную заметку. Если бы вода была соленой, то в ней не обитало бы столько микроорганизмов. Значит, пруд подпитывался пресноводным источником, пусть и небольшим. Интересное наблюдение, учитывая, что пруд находится рядом с морем. Но почему бы и нет? Линнхейвенский спа-курорт тоже располагался рядом с заливом и был построен на пресных источниках.
Нед оторвался от микроскопа и прислушался. Что это было?
Снова жужжание. Но в этот раз оно звучало по-другому. Почти как человеческий голос. Звук доносился издалека, но в нем было что-то сокровенное. И жуткое. Нед заставил себя сосредоточиться и постарался расшифровать то, что слышал. Словно радиостанцию во время ночной грозы, сигнал которой прерывается помехами. Было похоже на стенания, или на вопли, в невыносимом тембре звука слышалась какая-то настойчивость, в которой переплелись злость и страдание. Это точно голос. Но человеческий ли?
Нед замотал головой и выбежал из комнаты.
Нужно скрыться от этого ужасного звука. Он, казалось, насмехался над ним, как ужасающее доказательство его неоформившихся страхов. Угроза, которой Нед не мог дать название, но понимал, что она приближается. Снова в его собственной комнате. Прямо посреди солнечного дня.
Нед остановился на кухне. Он запыхался и вспотел, но мыслил ясно. Дом казался абсолютно нормальным. Здесь было тихо, как в любой другой день. Из патио доносились звуки вашингтонской радиостанции. Теперь дозвонившиеся на передачу слушатели обсуждали цены на арахисовое масло.
«Так называемый дефицит – полное надувательство», – с жаром утверждал мужчина.
Нед подошел к задней двери и выглянул во двор. Его мать продолжала загорать на том же самом месте. Она перевернулась на живот, но все еще дремала. Нед смотрел на нее несколько секунд, но потом отвернулся. Он не знал, что делать дальше, но сразу же понял, что у него нет другого выбора. Он должен вернуться наверх, в свою комнату.
Свою комнату.
Происходило бы с ним то же самое, если бы у него был брат или хотя бы младшая сестра? Нет. Они никогда не приходили при свидетелях. Может, все эти звуки – лишь плод его воображения, заполняющий пустоту в его жизни? Но как может быть пустота на месте того, кого никогда и не было? Кроме того, воображаемый
