— Не такое уж новое, — возразил Эллери. — Отравленное кольцо восходит по меньшей мере к временам Демосфена.[65]Или Ганнибала,[66]убившего себя таким способом. А это кольцо напоминает венецианское anello della morte,[67]только изготовленное по обратному принципу. В средневековой модели ядовитое острие скрывалось в гнезде камня и царапало того, с кем обменивался рукопожатием носивший кольцо. А эта модель убивает того, кто его носит.
— Средневековая Европа, — мрачно промолвил инспектор. Он был по натуре мягким человеком, и зрелище трупа красивой молодой девушки в свадебном платье под июньским солнцем приводило его в ярость. — Я уже показывал кольцо экспертам. Это антикварное изделие. Такие смертоносные штучки аристократы Старого Света, вроде Луза, могли веками хранить в семейных шкатулках.
— Такую штучку можно приобрести и в антикварной лавке на Третьей авеню, — сказал Эллери. — За исключением механизма. Это точная копия кольца, купленного Йейтсом?
— Я не смог много вытянуть из Йейтса, но, насколько я понял, кольцо не совсем такое же. Разумеется, кольцо Йейтса исчезло. Убийца рассчитывал, что волнение, испытываемое женихом во время церемонии, помешает ему заметить, что кольцо, переданное ему Лузом, немного отличается от купленного им самим. Йейтс купил кольцо две недели назад и показывал его всем, кроме Хелен, поэтому у убийцы было достаточно времени, чтобы разыскать похожее кольцо с механизмом для введения яда — если только оно все время не находилось у него под рукой.
— А когда Йейтс передал обручальное кольцо Лузу?
— Вчера вечером. Луз, конечно, настаивает, что ничего не знает об отравленном кольце. Он говорит, что когда поднялся наверх во время церемонии и нащупал в кармане своего пальто кольцо, то просто вытащил его и побежал вниз, даже не взглянув на него. Вели это подтверждает.
— А потом он вручил кольцо Йейтсу, который мог спрятать его в руке.
— Жених? Спрятать кольцо в руке? Не понимаю…
— Предположим, Генри Йейтс уже держал в руке отравленное кольцо, а Луз вручил ему безвредное. Йейтс спрятал его в руке и надел отравленное кольцо на палец Хелен.
Инспектор выпучил глаза:
— Ты что, спятил? Парень убивает девушку, на которой женится! Притом какую девушку и каким образом!
— Я не говорю, что он это сделал, — сказал Эллери, — но не забывай, что Хелен Трой получила кучу денег в тот момент, когда вышла замуж, по завещанию ее матери, обладавшей независимым состоянием. А Генри Йейтс, в конце концов, всего лишь биржевой маклер — правда, весьма смышленый, иначе он не смог бы заполучить эту девушку. И ты не можешь игнорировать тот факт, что избранные метод и время убийства предоставили бы Йейтсу первоклассного козла отпущения — человека, который вручил ему кольцо, которого отвергла его невеста и который угрожал убить ее, если она выйдет замуж за Йейтса. Не говоря уже о психологических преимуществах, даваемых Йейтсу временем, выбранным для преступления…
— Знаешь, в чем твоя беда, сынок? — усмехнулся инспектор Квин. — У тебя слишком буйное воображение.
— Это не воображение, а логика. Потом нельзя упускать из виду и Эффи Трой, — продолжал Эллери. — Эффи безнадежно влюблена в Йейтса — это ясно даже слабоумному. Именно Эффи, по ее собственному признанию, повесила пальто Луза в стенной шкаф в верхнем коридоре. Вели утверждает, что ни гости, ни нанятая прислуга не имели доступ к этому шкафу, папа. Он все время держал лестницу в поле зрения и говорит, что только Луз и члены семьи пользовались ею после прибытия в дом Луза.
Инспектор сверлил сына глазами:
— Значит, ты не веришь, что это сделал Луз?
— Я не вижу неопровержимых доказательств. Есть по крайней мере еще две возможные теории, каждая из которых более логична.
— Наверняка ты можешь придумать еще восемьдесят восемь теорий, — огрызнулся старик. — Но моему простому уму все ясно. Луз угрожал убить Хелен Трой, если она выйдет замуж за Йейтса. Это мотив…
— Один мотив, — терпеливо произнес Эллери.
— Будучи шафером, Луз отвечал за обручальное кольцо и мог легко заменить его отравленным. Это возможность.
— Одна возможность и не лучшая, чем те, которые имелись у Эффи Трой и Генри Йейтса, — сказал Эллери.
— Луз пожимал новобрачной руку после церемонии…
— Как и дюжины других людей.
Лицо инспектора приобрело цвет баклажана.
— Если в течение ближайших двадцати четырех часов не появятся противоположные доказательства, — заявил он, — то отец я гения или нет, но я арестую Луза за убийство этой девушки!
* * *
Нужно сказать прямо, что в этом деле Эллери выглядел не лучшим образом. Июньская свадьба оказалась для него — хотя и в меньшей степени — такой же несчастливой, как для невесты. Он не только не смог выполнить возложенную на него задачу и предотвратить трагедию, но и обнаружил, что потерял уважение в глазах собственной секретарши. Никки была посланницей Юноны к смертным ее пола — освященная браком любовь не имела более фанатичного адвоката на земле. Убийство красавицы новобрачной в день свадьбы, все еще ощущающей на губах тепло поцелуя мужа, казалось мисс Портер более бесчеловечным преступлением, чем четвертование новорожденных детей. Никки призывала бдительный закон обрушиться на голову этого чудовища Луза — она не сомневалась, что он чудовище, — а после чтения подробностей в воскресной газете явилась в квартиру Квинов, несмотря на выходной день, дабы внушить столь же кровожадные чувства мистеру Квину, вначале высказав все, что она думает о его халтуре.
— Как вы могли допустить, чтобы это случилось, Эллери? — вопрошала мисс Портер. — Под вашим хваленым носом! Когда считалось, что вы за всем наблюдаете!
— Думаю, — устало ответил мистер Квин, — мне можно простить то, что я не предвидел возможность убийства при помощи обручального кольца. Даже гениям — цитируя одного моего близкого родственника — не могут прийти в голову мысли об обручальных кольцах как о смертельном оружии. Мы живем не во времена Борджиа,[68]Никки. — Эллери вскочил и начал мерять шагами комнату. — Тут использован весь арсенал мифов и поверий, окружающих институт брака. Вы когда-нибудь слышали о медицинском пальце?
— Что за странный способ перемены темы? — холодно осведомилась мисс Портер, слегка покраснев.
— Это и есть тема. Медицинским пальцем в Англии много веков назад именовали безымянный палец. Лекари использовали его для втирания бальзамов и мазей…
