упомянула, что один из раненых сказал, что «все жаждут мира». «Это я впервые услышала!» – добавила А. Ф. Можно ли из мухи делать слона, и в «голосе безвестного солдата», проникшем в стены дворца, увидеть грозное предзнаменование возмущения народных масс «затяжкой войны», которое должно было оказать влияние на умонастроение в пользу активных шагов в сторону сепаратного мира?
Случайный, отмеченный А. Ф., факт, по-видимому, никакого особого впечатления на нее не произвел. Через два дня она пишет о суждении «Друга» насчет известий с войны: «Не ужасайтесь, хуже не будет, чем было, вера и знамя обласкают нас». А. Ф. радуется, что «англичане и французы наконец начали наступать и, кажется, с успехом» (15 сент.), а через некоторое время, как мы уже видели, мечтает о вхождении русских в Константинополь. 15 ноября, на основании впечатлений, вынесенных близким Царской Семье Саблиным и сообщенных в письме Вырубовой, она говорит «о доблестной армии, которая так полна сил, как будто до сих пор еще не воевала». «Очень хочется знать, что нового на фронте? – спрашивает она 19 декабря. Успешно ли развивается наступление? Черные галки (т.е. вел. кн. Анастасия Черногорская, жена Н. Н. и ее сестра) каркают и спрашивают, почему и отчего предприняли такой шаг зимой, но я нахожу, что мы не имеем права судить. У тебя и Алексеева свои планы и соображения, а мы только должны молиться об успехе, и тот, кто умеет ждать, преуспевает… И как все изменится внутри страны, когда мы одержим победу!» И на другой день, узнав, что Император «назначен английским фельдмаршалом»: «Теперь я закажу хорошую икону с английским, шотландским и ирландским покровителями – св. Георгием, св. Михаилом и св. Андреем, чтобы ты благословил ею английскую армию… Я прочла в газетах то, что ты написал о нашем наступлении на юг. Да дарует Господь успех нашим войскам». 30 декабря: «…молишься с верой, надеждой и терпением – должны же наконец наступить хорошие времена, и ты и наша страна будете вознаграждены за все сердечные муки, за всю пролитую кровь. Все, кто были взяты из жизни, горят, как свечи, перед троном Всевышнего. И там, где бьются за правое дело, там будет окончательная победа. Так хочется поскорее хороших вестей, чтобы утишить здесь неспокойные сердца и пристыдить за маловерие». Накануне нового года: «Из глубины сердца и души молю Всемогущего Бога благословить 1916 г. для тебя и нашей возлюбленной страны! Да увенчает Он успехом всякое твое начинание, вознаградит армию за ее доблесть, ниспошлет нам победу, покажет нашим врагам, на что мы способны… А для внутреннего спокойствия необходимо подавить те мятежные элементы, которые стараются разорить страну и втянуть тебя в бесконечную борьбу». Эта последняя фраза непостижимым образом при крайне тенденциозном толковании переворачивается в нечто совсем противоположное. Семенников неожиданно увидел в ней подтверждение того, что мысль о необходимости сепаратного мира созревала в «романовском кругу – отсюда вытекала необходимость решительной борьбы с теми слоями буржуазии, которые были особенно воинствующе настроены и втягивали Россию в “бесконечную борьбу” и тем были гораздо более опасны, чем своей “мятежностью”». Совершенно ясно, что под «бесконечной борьбой» А. Ф. и не думала подразумевать войну.
Возьмем еще несколько цитат из писем, относящихся к первым месяцам 1916 г. 5 января: «Я прочла, что эвакуировано Цетинье и что их войска окружены. Ну вот теперь король с сыновьями и черными дочерьми, находящимися здесь и так безумно желавшими этой войны, расплачивается за свои грехи перед Богом и тобой, так как они восстали против нашего Друга, зная, кто он такой! Господь мстит за себя. Только мне жаль народа, это все такие герои, а итальянцы – эгоистические скоты, покинули их в беде – трусы!»78 5 февраля: «Да, у нас в армии немало героев, и будь у них такие же превосходные генералы, мы наделали бы чудеса». 15 февраля: «Для французов настало тяжелое время около Вердена, дай Боже им успеха – так хочется, чтобы они и англичане начали наконец наступать». 10 марта: «Только что прочла в газетах о нашем продвижении – слава Богу, все идет спокойно, твердо и хорошо. С Божьей помощью это изменит скверное настроение в тылу. Да благословит Господь наши войска! Я верю, что Он нам поможет, и это хорошо, что мы не теряем времени, пока они не воспользовались нашим промедлением и не остановили нас. Все очень счастливы и заняты этим наступлением». 6 апреля: «Как чудно, что Трапезунд взят нашими прекрасными войсками, – поздравляю тебя от всего моего любящего сердца. Мне грустно, что успехи все там на юге, но со временем они придут и сюда». 6 июня: «От всего сердца поздравляю тебя с нашими успехами и со взятием Черновиц – хвала Господу Богу. Только бы нам не зарваться слишком вперед».
Как все это далеко от каких-либо помыслов о сепаратном мире! Весь круг идей, во власти которых находится А. Ф., отвергает «постыдный мир», ибо – настойчиво твердит она (письмо 17 марта) – «это должна быть твоя война, твой мир, слава твоя и нашей страны, а во всяком случае не Думы». Эта психология – «твоя война» – настолько проникает сознание А. Ф., что становится движущим импульсом ее политики.
Не только верховный главнокомандующий вел. кн. Н. Н., но и вся общественность, возглавляемая Гос. Думой, пользуется войной, чтобы повысить свой авторитет. Иллюстрацией к такому заключению является посещение Родзянко Львова. Министр вн. д. Маклаков 27 апреля специально доносил Царю о «неуместном фигурировании председателя Думы» и чествовании его в галицийской столице. «Родзянко, В. В., – писал министр, – только исполнитель напыщенный и неумелый, а за ним стоят его руководители – г.г. Гучков, кн. Львов и другие, систематически идущие к своей цели. В чем она? Затемнить свет Вашей славы… и ослабить силу значения святой, исконной и всегда спасительной для Руси идеи самодержавия. Восторг и умиление, оставшиеся после Вашего там пребывания, и радость, вызванная Вашими словами, надо было заслонить перед лицом всего народа и надо было покрыть крикливым триумфом чествования Родзянко, который всегда и всюду добивается поставить народное представительство на несвойственную ему высоту, в положение вершителя судеб России и всего мира. Это представительство всемерно и сознательно выдвигают в противовес и противоположность Вашей, Богом данной Вам, власти». В письмах А. Ф. никак не реагировала на опасения министра вн. д. о нежелательных огласках в России львовского чествования председателя Думы, но они не могли глубоко
