дуба, и на месте разлома появилось растение, способное исцелять и соединять сердца. Друиды называли его «Омела», почитая, как священный дар великой богини любви Фрейи людям…»
По залу пронеслись мягкие звуки фортепиано и скрипки. В кадре появилась красивая девушка в развевающемся платье, с длинными светлыми волосами и венком из омелы. Прохаживаясь вдоль величественных дубов, она мягко касалась их рукой, и на вершинах ветвей начинали пробиваться зелёные ростки. Картинка сменилась, музыка стала более динамичной. Зрители попали в современный мир. Суета, потоки машин и людей… и пять жизней. Пять отдельных историй одиноких сердец. За несколько минут зал просмотрел маленький, но невероятно яркий, трогательный и качественно отснятый фильм, закончившийся фразой:
«Мы все порой так нуждаемся в волшебстве…»
Кристиан затаил дыхание. Он не видел конечный результат и сейчас не смог бы выразить словами всё то, что творилось в душе. Яркая графика, идеально подходящая музыка, цветовая гамма, раскрывающая самую суть главных ингредиентов, вовремя появляющийся в кадре товар. Создавалось впечатление, что над роликом работали долгие месяцы, а не несколько дней. Сердце переполняла гордость. Он вспомнил тот момент, когда скромная девчушка в забавных очках поднялась со своего места в конференц-зале и, потупив взор, тихо произнесла всего одно слово: «Омела». Слово, перевернувшее его жизнь. Голос, перевернувший его мир. Сейчас эта красивая и невероятно талантливая девушка стояла рядом, её ладошка была мокрой и холодной от волнения, а он до одури хотел только одного — выйти из этого тесного помещения, подхватить её на руки и больше ни на секунду не отпускать.
Банкетный зал разразился аплодисментами, на лицах комиссии и иностранных гостей читалось явное одобрение, вот только взгляд зацепился за багровое лицо Жана Гроссо, который направился к выходу. Кристиан наклонился к Амели и прошептал:
— То, что ты создала — просто невероятно, карамелька… Я же говорил, что ты всех сделаешь.
— Это не только моя заслуга, — мягко улыбнулась девушка. — Да и всех мы ещё не видели.
— Не важно, — Кристиан невесомо коснулся губами тонкой кожи на шее. — Меня ты сделала… Уложила на обе лопатки, Амели.
Она дрожала, и эта дрожь откликалась в его теле горячими волнами. Кристиан заглянул в затуманенные глаза и коснулся щеки кончиком пальца.
— Дождись меня, я скоро вернусь, хорошо?
— Куда ты? — растерялась девушка.
Он поцеловал её пальчики и нехотя отпустил руку.
— Просто дождись.
На экране уже появилась презентация следующего аромата. В центр сцены вышел худощавый парень с обилием геля на тёмных волосах и монотонным голосом стал рассказывать про научные исследования в области психологии. Кристиан усмехнулся и нырнул в темноту зала. В коридоре стояла тишина. Он сделал глубокий вдох и набрал Адель. Вдалеке раздалась мелодия звонка, Кристиан подошёл к небольшому кабинету и услышал приглушённые голоса:
— Как ты могла?! — зло выговаривал Гроссо дочери. — Твоей задачей было просто сиять своим холёным лицом и находиться рядом с этим самоуверенным сопляком!
— Очень интересно, папа, — ответила Адель. — Могу я узнать, ты всегда считал меня тупой куклой или только в определённых сферах жизни?
— А кто ты? — взорвался мужчина. — Тупая кукла и есть! Всю жизнь живёшь на всём готовеньком! Знаешь ли ты, какой он — путь к власти и деньгам? Знаешь, сколько голов пришлось положить, чтобы твоя семья имела вес и защиту?! Маленькая избалованная дрянь!
Раздался звук пощёчины, и Кристиан больше не медлил. Он отправил сообщение Софи и влетел в кабинет.
— Ты совсем рехнулся, Жан? — рыкнул мужчина, оттесняя Адель в сторону.
— Что произошло, Кристиан? — попытался тот разыграть партию в свою пользу. — Мы с дочкой немного повздорили, дела семейные. Вертихвостка, чего с неё взять.
— Ах, вот оно что… — оскалился Кристиан. — И с каких пор ты занимаешься рукоприкладством в воспитательных целях?
— Кристиан… — Гроссо зло прищурился. — Кажется, это не твоё дело. Вот станет Адель твоей законной супругой, и сам будешь решать, как относиться к её вечным выкрутасам, а пока…
Девушка закусила губу и села на стоявшую у стены кушетку, по щеке скатилась крошечная слезинка.
В этот момент в маленькое помещение влетела Софи, а за ней парень с камерой и несколько жандармов. Жан Гроссо непонимающе перевёл взгляд с разномастной толпы на Кристиана и Адель.
— Месье Гроссо, как вы объясните грязные махинации с активами Парфюмерного дома «Аромат твоей души»? — протараторила Софи, потрясая в воздухе пачкой документов. — Каким образом из компании уходили лучшие идеи и умы? Связан ли с этим не так давно открытый на имя вашей второй супруги счёт в зарубежном банке?
— Что? О чём вы говорите? — мужчина побледнел и потянулся рукой к вороту, ослабляя галстук-бабочку. — Я не понимаю…
На небольшой круглый стол, по всей видимости, служивший во время банкетов стойкой под пирамиду из шампанского и кэнди-бар, легли документы. В них чёрным по белому были расписаны все махинации Жана Гроссо, а также дубликаты заявлений в соответствующие инстанции.
Немигающим взглядом мужчина смотрел на бумаги в полной тишине. Ситуация казалась до абсурдного смешной и нелепой. Просто сцена из лёгкой французской комедии в стиле «Такси», не иначе. Вот только никому в этой комнате смешно не было. Гроссо опустился на шатающийся стул и посмотрел на Адель. Девушка продолжала с деланным безразличием разглядывать свои руки.
— Это всё ты? — его голос дрожал. — Маленькая дрянь! Я перекрою тебе все каналы! Из помойки будешь жрать!
— И я тебя люблю, папа… — грустно усмехнулась Адель. — Не сомневаюсь, что ты постараешься обеспечить меня всем необходимым для комфортного существования.
— За что? — прохрипел Жан.
— Я, может, и дура, папа… Но не люблю, когда мной играют, — она смотрела на него прямо, холодным немигающим взглядом. — Ты решил, что я буду пешкой в твоей игре, и… я обиделась.
Девушка развела руками и встала.
— Пойду. У меня самолёт через два часа.
— Стоять! — взревел мужчина. — Ты пожалеешь!
— Месье Гроссо, — Адель снова повернулась к мужчине, — вы можете не помнить, что у вас есть старшая дочь, но не советую забывать, что в ней течёт ваша кровь. Надеюсь, мы друг друга поняли. Всего хорошего.
Она вышла за дверь, оставив отца в бессилии хватать ртом
