на нос. Они долго сидели молча, потом Чжан сказал:
— Гулабацзи! Я думал, ты хороший человек, а ты стал вол ком и отнял у меня дворец!
Зрачки у Гулабацзи завертелись от изумления, и он ска зал:
— Когда это я стал волком? И потом, откуда ты знаешь, что именно волком? Я, когда нужно, могу превратиться в кого угодно, и мне это очень нравится. А ты думал, только в волка? Что ты!
— Это, наверное, волк превратился в Гулабацзи и проник во дворец. А Гулабацзи об этом ничего не знал,— пояснил Сяопо.— Но сейчас мы уже сменили фильм и не будем вспоминать о том, что было.
Чжан не спеша поднялся, посмотрел на Гулабацзи и сказал:
— До свидания, Сяопо. Я все же вернусь на Волчью гору.
— Ты? Один против волков?
— Я должен отомстить! С какой стати уступать им дворец!
— А ты одолеешь их? — спросил Сяопо.
Он хорошо помнил, какие свирепые были волки.
— Я знаю, как это сделать. Вот превращусь в Гулабацзи, заведу дружбу с царем волков, а потом возьму да и откушу ему ухо!
Говоря по правде, план Чжана не казался Сяопо таким уж блестящим, но он был поражен его храбростью. Гулабацзи недовольно проговорил:
— Ты станешь Гулабацзи. Он станет Гулабацзи, а кто же будет помогать мне, настоящему Гулабацзи? — Он несколько раз стукнул себя в грудь и обиженно вздохнул.
Сяопо стало его жаль.
— Я помогу тебе, не огорчайся. Л то заболеешь, и нужно будет принимать лекарство, а оно такое горькое!
Но Гулабацзи снова вспомнил о своей обиде, и из глаз его покатились крупные слезы. Чтобы не закапать свой костюм, он подставил шляпу.
Сяопо было жаль Гулабацзи.
А Чжан, видно, совсем его не жалел. Он прошел мимо Сяопо с независимым видом, бросил ему «пока», а с Гулабацзи даже не попрощался.
— Увидимся в школе! — крикнул в ответ Сяопо.
— При чем тут школа? Я ведь царь обезьян — зачем же мне учиться?
— А если учитель спросит, где ты, сообщить тебе об этом?
— Очень нужно! Да я пошлю своих солдат, и они всю школу разнесут в щепы!
— И ты не побоишься это сделать?
— Вот увидишь, сделаю,— ответил, уходя, Чжан.
— Ладно! Посмотрим, как с тобой расправится учитель.
— А я его не боюсь! Не боюсь! — крикнул Чжан и показал Сяопо язык.
— Посмотрим, как ты не боишься! Хвастун несчастный! Обезьяний заяц!
Сяопо очень хотелось, чтобы Чжан Туцзы вернулся. Он показал бы ему, как хвастаться. Но Чжан не вернулся: видно, был уверен, что победит царя волков.
Когда Чжан был уже далеко, Сяопо спросил Гулабацзи:
— Где ты был? Я везде тебя искал.
— Где я был? надув губы, проговорил Гулабацзи.— Ты где был, скажи!
— Я ходил на Волчью гору тебя искать.
— А я ходил на Тигровую гору искать Гоугоу. Нашел?
— Конечно, нашел! Затем ведь и ходил — глупый ты какой! Тигр не отпустил ее? — с нетерпением спросил Сяопо.
— Гоугоу сама не захотела возвращаться.— Из шляпы Гулабацзи полились слезы, большие, как орехи.— Тигр во всем виноват.
— А может, Гоугоу?
Сяопо не все понимал, но не стал расспрашивать. Вдруг он заметил, что у него очень грязные руки. Еще бы! Он так долго дрался с волками!.. Сяопо вымыл руки в слезах Гулабацзи (слезы были скользкие, как мыльная вода), вытер их о штаны, почистил ногти и сказал себе под нос:
— Кто же виноват? Я? Ты? Он? Мы? Вы? Они? А может быть, Чжан или Наньсии? Или старик Цзао, который живет в доме Саньдо?
— Конечно, старик Цзао! — крикнул Гулабацзи, вскакивая с места.— Если бы этот противный старик не подговорил тигра, разве сообразил бы тигр оставить у себя Гоугоу?
— Но разве не ты только что сказал, что Гоугоу сама не захотела возвращаться?
— Замолчи! — взмолился Гулабацзи.— Если ты все время будешь задавать мне вопросы, я сойду с ума!
— А если ты будешь так бестолково отвечать мне, я тоже сойду с ума,— засмеялся Сяопо.
— А знаешь, что с тобой будет, если ты сойдешь с ума? Ты превратишься в комара! — Гулабацзи, кажется, очень боялся комаров, потому что он поспешил прикрыть нос рукой, и продолжал: Гоугоу очень скучает на Тигровой горе. Тигр уже было согласился проводить ее домой, по старик Цзао подговорил его не отпускать Гоугоу, а заставить ее шить на маленьких тигрят и стирать для них носки и другие вещи. Вот тигр и передумал. Каждый день он водит Гоугоу гулять по горам, нарвал ей пальмовых листьев, чтобы она сшила себе из них халатик, дал много-много разных игрушек. Но Гоугоу все равно грустит. Тигр сбегал к старику, и тот посоветовал ему дать Гоугоу чашечку какого-то зелья.
— А что значит «зелье»? — спросил Сяопо.
— Зелье? Это лунцзинский чай с мороженым. Гоугоу выпила зелье и сразу забыла о доме и обо мне. Теперь ей очень нравится жить в горах.
— Бедная Гоугоу! Съела лунцзинского мороженого!
— Что же делать? — все спрашивал Гулабацзи, не обращая внимания на слова Сяопо.
— Пойдем подеремся с тигром!
— Нет! С ним не справишься!
— А разве мы не сможем дернуть его за нос? Говорят, он этого больше всего боится! Верно?
— Это ведь не поможет. Старик подучил тигра, чтобы тот посильнее дернул меня за нос! А ты еще не знаешь, как это страшно,— сказал Гулабацзи, задрожав от страха.
— Почему старик не живет в доме Саньдо, а перебрался на Тигровую гору? Кем он приходится тигру? Ты не знаешь?
— Тигру он никем не приходится, но он учит тигрят. Днем он учит Саньдо, а вечером, во сне, занимается с тигрятами. Тигр его одного и боится.
— Значит, то, что происходит сейчас, тоже сон?
— Конечно! Вся жизнь состоит из снов. Так сказал Шекспир. Ты его знаешь? — спросил Гулабацзи.
— Знаю! Я пил газированную воду, которая так называлась.
— О! — Гулабацзи был в восторге от того, что Сяопо так много знает.
Помолчав немного, он сказал:
— Сяопо, как бы нам собрать побольше людей, чтобы вступить в бой с тиграми?
— Ладно! Что-нибудь придумаем! Мы сделаем так,— сказал Сяопо,— ты подожди меня здесь, а я схожу за Наньсином и остальными
