к лесу, нашли тропку и долго шли по ней, пока не показалась пещера. В пещере еще горел свет, и кто-то пел удивительно приятным голосом. Деревья, росшие у пещеры, казалось, слушали песню, склонив макушки, слушали внимательно, даже не шевелили листьями.
— Так это же Гоугоу поет! — сказал Гулабацзи.
Все столпились у входа в пещеру и стали заглядывать внутрь.
Там действительно сидела девушка, очень похожая на цветок. На ней было розовое платье, сделанное из лепестков, на голове — шапочка, сплетенная из полевых цветов.
— Гоугоу! Гоугоу! — тихо позвал Гулабацзи. Гоугоу перестала петь:
— Опять ты! Все ходишь и ходишь! Как тебе не надоест!
— Она снова выпила этого зелья! — сказал Гулабацзи.
— А ты поцелуй ее в лоб, не бойся,— предложили тигрята.— Она и придет в себя!
Гулабацзи тихонько вошел в пещеру, обнял Гоугоу и поцеловал в лоб. Она действительно пришла в себя, схватила Гулабацзи за руку и воскликнула:
— Гулабацзи! Где мы?
— В пещере,— ответили ребята-кошки.
— О! Идемте скорее домой! Я не хочу больше жить в пещере! А где мои туфли? Туфли где? — спросила Гоугоу, глядя на свои босые ноги.
Все бросились искать туфли, но так и не нашли.
— Сорвем листьев и обернем ей ноги,— предложил Сяопо.
— Лучше всего листья банана,— посоветовала Сяньпо,— а то у пальмы листья колючие.
В это время кто-то закашлял, а потом заговорил. Все остановились затаив дыхание.
— Я его спрашиваю: если одно яблоко разделить на двоих, сколько достанется каждому? И представь, что он ответил? Он сказал, что не обязательно половина! Не обязательно! Понимаешь? Свяжи его! И не выпускай отсюда!
— Так и надо наказывать этих сорванцов! Покоя от них нет. С утра до вечера ссорятся, совсем учиться перестали! Связать! И никуда не выпускать!
— Вот беда! Это же голос старика Цзао! — Саньдо от страха юркнул в пещеру.
— Ой-ой-ой! Отец пришел! — зашумели тигрята и попрятались за деревья.
— Будем драться! — крикнул Наньсин.
— А что толку! Не одолеть нам его,— с опаской произнес Гулабацзи.
Стук! Стук! Стук!
Это старик бил кого-то трубкой по голове.
— Бежим! — в страхе крикнул Наньсин.
Гоугоу забыла о туфлях и, как была, босая выскочила из пещеры, держа за руку Гулабацзи.
— Давайте опять запустим воздушного змея,— предложили девочки-малайки.— Гулабацзи! Беги быстрее!
Гулабацзи и Гоугоу побежали вперед, а Сяопо и остальные оседлали палки и поднялись в воздух.
В ушах у Сяопо зашумело. Его швыряло из стороны в сторону, вокруг что-то страшно шумело и трещало. Сяопо то и дело погружался в забытье. Вдруг веревка ослабла. Сяопо полетел вниз и уперся ногами в верхушку дерева. Потом веревку кто-то натянул, и Сяопо снова стал подниматься вверх. Он взлетел так высоко, что сердце у него замерло. Потом снова вниз. В голове шумело.
Он летел то влево, то вправо, то терял сознание, то приходил в себя. Иногда он, будто листочек, летел вниз, и ему не за что было ухватиться. Руки и ноги стали мягкими, как вата, он качался на ветру и падал все ниже и ниже, но никак не мог увидеть землю. Он летел, летел. Гулабацзи не было видно, болтался только конец веревки. Сяопо хотел поймать веревку, но не мог до нее дотянуться.
— Сянь! Сянь! Наньсин! — громко позвал он. Никто не ответил.
Вдруг Сяопо увидел внизу море. Страшное, темное море! Что же делать? Он снова летит вниз и вот-вот упадет в воду… Он хотел закричать, но не смог.
— Беда! — произнес он. Потом собрался с силами, выпрямился и… проснулся!
Оказывается, все это приснилось ему!
Сяопо сел на постели, протер глаза, собрался с мыслями, взял в руки подушку. Хорошо! Красная шелковая чалма лежала на месте.
Но ведь он бросил ее куда-то. Куда? Этого он не помнил. До чего интересно! Когда же у него снова будет день рождения? Какой это хороший, счастливый день! А был ли Чжан и вправду царем обезьян?
— Сянь! Сянь! — позвал Сяопо. Сяньпо еще сладко спала.
«Не буду ее будить, пусть спит. Спи, Сянь, я не стану тебе мешать!»
Сяопо очень любил свою сестренку.
