Лорелея шагала позади с каменным лицом. Следом, в ужасе поглядывая на высокую мрачную фигуру наемницы, спешили две служанки Морриган.
– Ваша телохранительница умеет улыбаться? – полушепотом спросила Морриган, оборачиваясь.
– Обычно она улыбается, когда кого-нибудь убивает, – шепнул Гордый на ухо сестре короля.
– Как страшно, – округлила та глаза. – Подумать только, женщины могут быть такими!
– Таких, как Лорелея, не часто встретишь, – чуть покрепче прижал ее руку Гордый. – Но и таких, как вы, тоже. – В самом деле? – щеки Морриган снова разрумянились, и она одарила Гордого долгим влажным взглядом.
– Вы поражаете, словно удар молнии, ослепительно и наповал.
– О, вы так любезны, – потупилась Морриган.
Так они прошли по аллее. Все встречные обнажали перед сестрой короля головы и склонялись в почтительных поклонах.
– Послушайте, мне в голову пришла прекрасная мысль, – сказала Морриган, когда Гордый довел ее до ступеней парадного входа. – Король сегодня занят, разбирает бумаги в своем кабинете. Но скоро во дворце начнется трапеза, и я приглашаю вас присутствовать на ней. – Не думал, что попаду на празднество, – смутился Гордый. – Боюсь, у меня нет подобающей одежды. Да и списки…
– О, – повела рукой Морриган. – Это все пустяки. Что до вашего наряда, то вы выглядите безупречно. На мой вкус. Вы же не будете оспаривать мой вкус?
Гордый не нашелся с ответом. Он просто смотрел на Морриган взглядом, полным восторга и влечения.
– Идемте, – просто предложила Морриган и потянула Ворона за собой по ступеням. – Кстати, – чуть обернулась она. – Ваша телохранительница может подождать в караулке. Я скажу начальнику стражи. Какая у нее ужасная собака… Она кусается?
Ответа Гордого Лорелея не расслышала, мешал шум в ушах. Она стиснула руку на рукояти меча, чтобы хоть немного успокоиться. Жесткий металл впился в ладонь через плотную кожу перчаток. Лорелея выдохнула и посмотрела на Хвата. Тот преданно взглянул хозяйке в глаза и вильнул хвостом.
– Тебя тоже вряд ли пустят на пир, – усмехнулась Лорелея. – Придется ждать со мной в караулке.
Хват ясно дал понять, что ничего не имеет против такого времяпрепровождения.
* * *
Лорелея проторчала в караулке почти до утра. Гвардейцы заходили, косились на нее, перешептывались. Но Лорелея сидела словно истукан. Хват лежал у ее ног и тоже казался статуей собаки. Наконец в глухой предрассветный час телохранительнице сообщили, что ее наниматель уходит домой.
Лорелея нашла Гордого на крыльце. Ворон смотрел в полное мохнатых звезд небо. Глаза его были мечтательно прикрыты, от него пахло вином, духами и еще чем-то неуловимым, отчего у Лорелеи скрутило живот. Это был запах другой женщины, смешавшийся с запахом самого Гордого. Запах желания, томных долгих поцелуев, мягких прикосновений, спутавшихся волос и любви.
– Идем? – мрачно спросила Лорелея.
Гордый словно очнулся и удивленно взглянул на нее, будто пытаясь припомнить, кто эта женщина и что она тут делает. Потом кивнул и первым спустился по широким мраморным ступеням.
Лорелея быстро догнала его, и плечом к плечу они зашагали через ночной город. Зима здесь была сухой: морозный воздух, но почти никакого снега. Гордый шел с непокрытой головой, забыв о шапке. Лорелея угрюмо молчала, кусая губы. Она боролась с собой, но ночь вокруг, долгие часы ожидания в караулке под насмешливыми взглядами, а главное, пожирающая изнутри боль победили гордость.
– Я думала, мы сюда приехали за зерном.
Гордый покосился на нее и холодно отозвался:
– Так и есть.
– Для этого надо переговорить с королем, а не увиваться за его сестрой, – в голосе Лорелеи мелькнула язвительность.
– Это дипломатия, – отмахнулся Гордый. – Так мы скорее попадем к королю. Морриган поможет нам. Она очень интересуется Серыми горами и хочет союза между нами.
– Между вами? – Лорелея едва не расхохоталась. – Серые горы – это твоя мать и Дикий Ворон. С каких пор ты считаешь себя частью семьи?
– С тех пор, как представляю ее интересы в чужой стране, – огрызнулся Гордый.
Он остановился и злобно уставился на телохранительницу.
– Тебе-то что за дело, как я попаду к королю и почему его сестру интересуют горы?
– Потому что плевать ей на горы, – бросила Лорелея, не в силах усмирить пылавшую в ней ярость. – А ты ведешь себя не как посол, а как дурак.
– Ах, вон что, – прищурился Гордый. – Все ясно.
– Что ясно? – насторожилась Лорелея.
– Тебя бесит, что я нравлюсь Морриган, – ухмыльнулся ей в лицо Ворон.
Лорелея почувствовала, как к лицу приливает краска, а в груди жжет. В ушах зазвенело, рука сама стиснула рукоять меча. Гордый так и не узнал, что в тот миг от смерти его отделял один удар сердца. Когда оно после долгой паузы толкнулось Лорелее куда-то в горло, она собралась и отпустила рукоять.
– Меня бесит, что ты перестал думать о зерне, – ровным голосом ответила она. – И не видишь, что тобой играют.
Гордый долго всматривался в лицо Лорелеи, пытаясь прочитать правду о ее чувствах. Телохранительница выдержала его взгляд.
– Все-таки ты женщина, а все вы друг друга не выносите, – пробормотал он наконец. – Пошли, я не собираюсь это обсуждать. Тем более с тобой. Выполняй свою работу.
– Да, милорд.
До постоялого двора они шли в глухом молчании, только позвякивал меч у Лорелеи на поясе, шуршала уличная пыль под ногами, да клацали по мостовой когти Хвата.
Глава 16
Красный застыл с открытым ртом. Он не мог поверить, что брат здесь. Пятый Ворон решил, что повредился умом.
– Захлопни уже пасть, – ухмыльнулся Дикий.
Он схватил со стола кувшин с вином и принялся жадно пить большими глотками прямо из горла. Красный сделал шаг к нему и издал невнятный звук. Брат остановил его властным жестом руки. Он пил, прикрыв глаза, и густые алые капли стекали с подбородка на обнаженную мускулистую грудь. Красный смотрел во все глаза, отмечая каждую мелочь в облике брата: темные волосы на груди, бычью шею, спутанную гриву непокорных волос, мощный торс, бугрящиеся мышцами бедра. И неизменные высокие сапоги для верховой езды.
– А-а… – снова попытался спросить Красный, но брат снова остановил его.
Дикий перехватил кувшин обеими руками, поднимая повыше, грудь его ходила ходуном. Кадык еще несколько раз дернулся, и Дикий наконец поставил опустевший кувшин обратно на стол, вытер влажные губы тыльной стороной ладони и хитро подмигнул Красному.
– Ты!.. – выдохнул тот.
Дикий загоготал, как жеребец по весне, кинулся к брату, и они сшиблись в объятиях. Дикий поймал взвизгнувшего Красного в захват за шею, согнул и пятерней растрепал ему волосы. Красный попытался вывернуться, Дикий не пускал, они задели стол, пустой кувшин полетел на пол и с грохотом разлетелся на куски. Дикий отпустил брата и выпрямился, сверкая смеющимися глазами. Запыхавшийся Красный с пунцовыми щеками бросился к нему и схватил за запястья.
