свою команду маму: это ожидаемо. Папа Краснова не торопится включаться в игру, как и я. Сидит за столиком и потягивает кофе, наблюдая за оживлением команд.
Я перемещаюсь к нему и приветливо улыбаюсь. Дядя Миша всегда мне нравился. Несмотря на огромную занятость и многочисленные командировки, он никогда не отмахивался от своего сына. Находил время для детских мероприятий всегда. Помнится, он даже придумывал конкурсы на каком-то школьном празднике. Краснову с отцом очень повезло.
— Как ты вообще, Лен? — я вижу в его глазах искренний интерес, и у меня мгновенно начинает щипать в носу.
Нет. Не плакать. Только не сейчас!
— Вы же сами видите.
Я еле заметно указываю головой в сторону Милашки. Только сейчас я замечаю Краснова, сидящего за соседним столиком и глазеющего на нее. Он смотрит на нее с долбанным восхищением. Приходится признать, что она в самом деле красивая. Как героиня сказки. Дешевка, строящая из себя принцессу-недотрогу!
По всей видимости, дядя Миша замечает мои крепко стиснутые зубы, потому что вдруг говорит:
— Ее появление не делает тебя менее значимой.
— Скажите это моему отцу, — я усмехаюсь, хотя желание плакать так никуда и не делось.
— Я говорю не только о нем.
Я с удивлением перевожу на него взгляд. Дядя Миша внимательно изучает мое лицо.
— Вы же знаете, что между мной и Красновым ничего нет. Он ничего от вас не скрывает.
Его губы трогает улыбка.
— Верно. Мы — друзья. Как и вы с ним.
— Вы что-то путаете.
Я больше не смотрю на него. Для меня это слишком тяжело.
— Кого ты обманываешь: меня или себя? Вы заботитесь друг о друге, пусть даже больше и не общаетесь. Так или иначе вы оказываетесь в одной лодке. Посмотри вокруг: вы и сегодня оказались здесь вместе.
— Дядь Миш, пожалуйста… Никто из нас этого не подстраивал, простое совпадение. Давайте не будем больше говорить о Краснове?
— Если ты этого хочешь. Но я скажу одно, в последний раз, обещаю, — я медленно поворачиваю к нему голову: — тебе не надо было подсылать вместо себя подругу. Даже если твои чувства к человеку изменились, и ты не хочешь поддерживать с ним отношения, имей мужество сказать ему об этом в лицо. Просто на будущее.
Как она могла? Как моя лучшая подруга могла так поступить? Вот, что не укладывается в моей голове!
Без объяснений несусь к выходу, на бегу неуклюже напяливаю пальто, одновременно набирая номер такси. Через каких-то двадцать минут, задыхаясь, вваливаюсь в школу. Охранник подскакивает на ноги и что-то кричит мне вслед, но я не слушаю. В кабинет врываюсь, как бешенная, и позволяю себе сделать вдох, нависая над партой Эльки.
Наш молодой географ обращается ко мне невозмутимым голосом:
— Венерина, прежде чем войти в класс, необходимо постучать.
Он под успокоительными, что ли? Вот это сдержанность!
Элька делает большие глаза и удивленно смотрит мне в лицо.
— Выйдем! — срывающимся голосом требую я.
— До конца урока… — лепечет Элька, но я ее обрываю.
— Прямо сейчас!
Она неуверенно поднимается с места, я хватаю ее за локоть и волочу на выход.
— Венерина, — так же спокойно произносит географ, без интереса глядя на то, что происходит, — вы ведь не станете возражать, если я поставлю вам два?
— Пожалуйста, — разрешаю я и выпихиваю Эльку из класса.
На прощание я выдавливаю широченную улыбку и с грохотом захлопываю дверь. Побледневшая Элька бросается ко мне.
— В чем дело? Почему тебя не было на уроках?
— Как ты могла? — вопрос наконец вырывается наружу, но легче от этого не становится.
Ее глаза поднимаются к потолку: видимо, копается у себя в голове, пытаясь понять, что именно сделала не так. Ну, ничего. Я освежу ее память!
— Ты ходила к Краснову? Ты отшила его от моего имени?!
На какую-то долю секунды я сама в это не верю. Где-то в груди еще теплится надежда, что это неправда. Что это происки Краснова, который задумал разлучить нас с Элькой. Но моя надежда превращается в пепел по мере того, как тускнеют Элькины глаза. Она это сделала.
— Вспомни наш отдых в домике у озера. Ты была не в себе. Да на тебя было жалко смотреть! Да, я сказала ему, что вы не можете быть друзьями. И я не врала. Я сделала все правильно. Из-за него ты разрывалась на части!
Ушам своим не верю. Силы вдруг оставляют меня. Прислоняюсь спиной к стене и медленно оседаю прямо на пол, запустив в волосы руки. Элька садится на корточки прямо передо мной и проникновенно говорит:
— Разве я была причиной ваших постоянных ссор? Он не хотел быть частью твоего мира. Он отталкивал тебя все дальше изо дня в день. А мне приходилось наблюдать за твоими метаниями. Не я испортила вашу дружбу. Это жизнь, Венера. Я всего лишь ускорила процесс. Я помогла тебе избежать боли.
— Ты действительно в это веришь… — тихо говорю я.
— Да! Да, я в это верю. И ты поверь. Вы слишком разные, Венера. Какая разница, из-за чего вы прекратили общаться? Это произошло бы в любом случае.
Она пытается положить мне руку на плечо, но я уворачиваюсь и поднимаю на нее холодные глаза.
— Не тебе это решать. Кем ты себя возомнила, а? Тоже мне помощница! Святая Эльвира, мать твою. Думаешь, помогла мне избежать боли? Мне больно до сих пор! Всё это время я думала, что надоела Краснову, что даже он от меня устал! А оказывается, это ты… Ты все разрушила! А потом в тихую напоила его и пыталась соблазнить!
— Послушай…
— Нет! Это ты меня послушай. Он был единственным по-настоящему близким мне человеком, единственным, кто заботился обо мне просто так. А ты отняла это!
— Не говори так. У тебя есть я, Лешка и Макс. Мы — твои друзья, и мы заботимся о тебе.
— Ну, конечно. Тебя я считала подругой, но это оказалось ложью! Лешке нужны тусовки и ничего больше. А Макс… Всем же понятно, что он просто хочет со мной переспать. Если бы не вы все… — я сглатываю ком и поднимаюсь на ноги. — Если бы не вы, все бы было хорошо.
Только сейчас я замечаю, что дверь в кабинет открыта. Видимо, я не заметила, как прозвенел звонок. В коридоре полно ребят, некоторые перешептываются, некоторые смотрят с осуждением, некоторые просто тупо смотрят себе под ноги.
— Вот как ты думаешь?
Я перевожу взгляд на обладателя голоса и прикрываю глаза. Макс выглядит потрясенным и печальным. На ватных ногах я двигаюсь по коридору
