жены, ни детей.
Что-то кольнуло меня в бок. Я опустил глаза и увидел, что этот бородатый хмырь, снова решил пырнуть меня ножом.
Он держал правой рукой рукоять какой-то заточки, лезвие которой было во мне. Где-то в левом боку, между ребрами.
Вот ведь. Рубаху новую испортил. Мне ее Дарина выдала. Нашла у Крапивина в каком-то гардеробе, пока за мобилетом ходила.
А то моя прошлая сорочка уже походила на мочалку, которую тузик таскал в зубах неделю. Вся в грязи, крови, изодрана в лохмотья.
В такой бы меня точно к нотариусу не пустили.
Конечно новая сорочка мне была чуть великовата, но зато целая и чистая.
А этот бородатый ушлепок мне ее продырявил уже в двух местах.
Эх, вот почему дар Хамелеона одежду не чинит? Ведь мог бы после залечивания ран и дырки на ткани залатать.
Да, надо будет это с ним обсудить, как объявится из своего «восстановительного отпуска».
Мужик скалился, глядя мне в глаза, продолжая сжимать рукоять самодельного ножика.
Я посмотрел на него, как на полного идиота, и перехватил его руку за запястье.
Бородатый скривился от боли, а я аккуратно вытянул из себя лезвие ножа, зажатого в его кулаке, давая ране быстро затянуться. Надавил пальцами чуть сильнее и острая заточка, выпав из его разжатой ладони, звякнула о мостовую.
— Пусти, ваше благородие! Пусти! — извивался дважды покушавшийся на мою жизнь мужик.
Нет, сегодня явно не его день.
Я засунул в рот последний пирожок с ливером и обыскал освободившейся рукой карманы этого ухаря. Мало ли, вдруг у него еще какие-то сюрпризы для меня припасены.
Нет, никаких заточек больше у него при себе не было. Только мелочь. Пол рубля копейками. Даже брать их не стал. Не хватало еще дворянину у сирых и убогих мелочь по карманам тырить.
А вот ножик его, я с мостовой поднял. Повертел в руках, осматривая это чудо уголовного ремесла.
Сделана заточка была из какого-то то ли шила, то ли надфиля со спиленными краями. Достаточно длинное, с ладонь, трехгранное лезвие, сужалось к концу и выглядело скорее как стилет, чем стандартный кинжал. И от того казалось более прочным, чем те армейские ножи, что я уже видел в этом мире.
Мужик, все еще корчился где-то там внизу. Ведь я по прежнему крепко держал его за кисть, вывернув руку. Ладно, сейчас и проверим прочность новоприобретенного холодного оружия.
Я поднял руку бородатого мужика, прислонил ее к стене. Надавил чуть сильнее ему на запястье, заставляя ладонь разжаться и, с размаху, всадил в нее стилет.
Граненое лезвие, пробив ладонь насквозь, попало ровно в стык кирпичной кладки.
— А-а-а!!! Бл*ть!!! — завопил пришпиленный к стене мужик. — Ты что творишь, мудила?!! Да я… я…
Я отошел назад, пропуская размашистый удар его второй руки.
— Ладно, спишем это на болевой шок, — согласился я. — А вот кричишь ты слишком громко.
Хлесткий удар, хруст челюсти. Уголовник обмякает, сползая по стеночке. Подпираю его рукой, чтобы не упал.
Берусь за рукоять стилета и пробую переломить загнанное в стену оружие. Трехгранное лезвие даже не погнулось. Хорошая вещь. Выдергиваю стилет из стены, а заодно и из пробитой ладони бородатого ухаря.
От резкой боли, он приходит в себя и, выпучив глаза, начинает вопить. Зажимаю ладонью его бородатый рот и упираю острие стилета к подбородку.
Мужик начинает нервничать еще сильнее. Мычит что-то с зажатым ртом, глазами бешено водит.
— Значит так, — предупреждаю я его тихим вкрадчивым голосом, от которого его пробирает до дрожи в коленках. Блин, не обмочился бы. — Я сейчас тебе рот отожму, а ты ответишь на мои вопросы. Если вздумаешь орать, то я тебе это шило, — указываю на заточку у его подбородка, — снизу вверх прямо в мозг загоню. Кивни если понял?
Он медленно кивнул и я убрал ладонь.
— Кто тебя послал?
— Да откуда мне знать…
— Неправильный ответ.
Я чуть сильнее надавливаю на рукоять стилета и граненое лезвие вспарывает кожу на шее. Из-под грязной, репейной бороды начинает бежать струйка крови.
— Не надо! Не надо ваше благородие! — сразу завопил бородатый. — Старшой, старшой меня послал! Сказал Кабан его просил вопрос решить.
— Что за Кабан?
— Младший Кабанов. Барон он. Ай, ваше благородие, не дави так! — жалобно заскулил, привставая на цыпочки. — Сказал, какой-то утырок на него наехал, на счетчик поставил. А раз это наша территория, вот мол и сказал, чтобы разобрались.
— Ваша территория? — не понял я, убирая стилет от его горла.
— Ну-да, — активно замотал мужик косматой головой. — Наша. Кожевинские мы. Да тут весь город поделен между бандами. Ты откуда приехал, ваше благородие, что местных реалий не знаешь?
— Издалека, — уклончиво ответил я.
— Оно и видно, — хмыкнул он.
— И где мне найти этого Кабанова?
— А мне почем знать? Я в дворянские круги не вхож. Эй, эй, погоди! Чего сразу! — заволновался он, когда лезвие заточки мелькнуло и застыло перед его левым глазом. — В ресторане он одном частенько бывает.
— Что за ресторан? — уточнил я, убирая стилет от его лица.
— Астория, — облегченно выдохнул мужик, поняв, что глаза, похоже, не лишится. — Он там почти каждый вечер зависает.
Хм. Похоже у меня неожиданно образовались небольшие планы на сегодняшний вечер.
Все что мог, бородатый ухарь мне уже поведал, поэтому я просто вырубил его хуком в челюсть.
Ухватил обмякшее тело за штанину и, насвистывая веселую мелодию, потащил его вверх по улице. Туда, где участковый жандарм опрашивал свидетелей происшествия возле ларька с пирожками.
— Игорь! Игорь! — услышал я, подходя к гомонящей толпе.
Покрутил головой, пытаясь понять откуда идет звук. Заметил в толпе Милану и Дарину. Помахал им рукой.
— Ты где был? — набросилась на меня с расспросами Миланка, протиснувшись сквозь плотный слой людей, столпившихся вокруг городового.
— Да, куда пропал? — а вот и вторая сестра.
— Так, нужно было кое-что уладить, — улыбнулся я им. — Преступника ловил.
— Вот! Вот же он! — закричала голосистая продавщица, указывая на меня пальцем. — Господин жандарм, это на него напали.
— Так, молодой человек, — ко мне подошел высокий статный мужчина в полицейском мундире, с военной выправкой и пышными усами над верхней губой. — Давайте по порядку. Представьтесь. Вы кто?
— Граф Хамелеонов.
Жандарм пометил что-то в своем блокнотике.
— Кто на вас напал?
— Вот он, — я подтащил тело бородача за ногу поближе и отпустил.
— Точно! Он это! Терся тут! У, морда уголовная! — послышались шепотки из толпы.
— Господин жандарм, я все видела! — снова решила прийти на помощь следствию бойкая продавщица. — Это этот изувер косматый молодого барина ножом пырнул.
— Что значит ножом пырнул? — жандарм усердно записывал новые
