который обнюхивал номер, пытаясь уловить хоть какой-то след, была и хозяйка мотеля, что притаилась под лестницей и сидела тихо-тихо. Небось сенсацию спугнуть не желала.
Был чумазый парнишка, подвизавшийся за всю прислугу.
Был старый алкоголик, заглядывавший к хозяйке в гости, но отнюдь не казавшийся теперь ни старым, ни алкоголиком. Был сам Эшби, такой отстраненно спокойный, что хотелось свернуть ему челюсть.
– Вы правы. – Милдред протянула руку, и ее приняли.
Поднесли к губам. Поцеловали.
– Вы, если не ошибаюсь, приглашали нас…
– Приглашение в силе. Единственно… я не могу обещать, что в моем доме безопасно.
– Вряд ли намного небезопасней, нежели здесь. – Такая Милдред Луке не нравилась категорически.
Слишком холодная. Равнодушная. Красивая, да. И опять же слишком. Чужая.
– Не уверен, но… да, лучше там. В моем доме я хотя бы попытаюсь вас защитить. – Правда, прозвучало это не слишком уверенно.
Особняк не изменился с прошлого раза.
Та же аллея. Клены. Зелень развороченного газона. Ветер с моря и запах этого самого моря, холодный, льдистый. Старый дом, что замер в ожидании. И его хозяин.
Николас Эшби стоял, заложив руки за спину. Смотрел. Молчал.
– Эти цветы особенные… не только Гордон Эшби обладал силой, которая приумножилась, когда он прошел обряд айоха и выжил. Редко кому из белых людей такое удавалось. Возможно, что он вообще был единственным. Среди магов точно…
Ветер шевелил ветки, и деревья покачивались.
Ветер пробирался сквозь одежду, обжигая кожу холодом. И Лука не мог отделаться от ощущения, что место это само по себе неправильное.
– Его сила значительно возросла. И приумножилась в детях. И в тех, которых родила ему женщина айоха, и в той, чьей матерью стала Патриция. Это она заговорила аллею. Она заставила море и пустыню уступить кусок земли. Она создала и сад, и прочее… когда-то здесь были голые камни. И она посадила треклятые розы. Там. – Он указал на дом, рядом с которым розовых кустов не наблюдалось. – Специфика этого места в том, что все, что здесь растет, существует не столько естественным образом, сколько благодаря источнику, который использовала Патриция. Он питает деревья. Траву. Кусты. И розы, да…
– Что с ними не так?
– Все не так. Если верить местным, то Патриция прокляла кровь айоха. Или наоборот, айоха прокляла кровь Патриции. На деле все сложнее. У Говарда было трое сыновей. И дочь. Розалия…
Розалия. Роза. Слишком уж явное совпадение, чтобы поверить.
– Сомневаюсь, что Патриция была рада присутствию бастардов мужа в доме, как и его любовницы, но выбора у нее не было. Время было такое, что женщинам приходилось мириться со многим, а мой предок при всей его… необычности отличался довольно прогрессивными взглядами. Он позволил жене заниматься тем, что ей было интересно. Магией.
Дверь открылась, и на пороге возникла женщина в темно-лиловом платье. Она была так страшна, что и Лука отступил.
– Одаренные женщины всегда ценились, но лишь за то, что могли передать силу детям. Никто и никогда не позволял женщинам работать с этой силой. Кроме Говарда Эшби. И Патриция, сама того не желая, стала частью этого места.
– Ублюдок! – Руки женщины в темном взметнулись крыльями птицы. – Больной ублюдок! Будь ты проклят!
– Они научились жить вместе. Возможно, без особой любви, но вместе. Они связали айоха и белых людей, людей и драконов. Они, по сути, создали Драконий берег. И да, случалось всякое. Один сын Гордона погиб, упав с лошади. Даже айоха падают. А второго укусила змея… если верить записям церковной книги, то в течение месяца змея укусила еще четверых местных парней. На редкость агрессивна была, да… Гордона Эшби это мало обеспокоило. В то время к смерти относились иначе, а его больше интересовал Драконий берег. У Гордона Эшби имелась мечта – создать место, где люди сумеют жить в мире друг с другом и с драконами. Город одаренных, где не так важно, кто твои предки, но важно, что ты можешь сделать для города и мира. Он был масоном, как и многие другие, а еще мечтателем. И ради мечты готов был жертвовать. В том числе и детьми.
Миссис Фильчер потрясала худенькими кулачками. И раскачивалась.
Казалось, она того и гляди рухнет со ступенек, но время шло, а женщина продолжала стоять на верху лестницы.
– Не мне их судить. Беда пришла, откуда не ждали. Так, пожалуй, всегда бывает. Законы айоха отличаются от тех, что приняты белыми людьми. И если шаман дозволяет, то брат вполне может взять в жены сестру.
– Он дозволил? – тихо поинтересовалась Милдред.
– Да. И… это было взаимное притяжение. Людям сложно устоять перед теми, в ком течет драконья кровь. Хотите, покажу?
Он вдруг выпрямился и плечи расправил. Улыбнулся.
И сделал шаг к лестнице. Он остался собой и вместе с тем неуловимо изменился. Милдред сглотнула. Она смотрела за Эшби, не способная отвести взгляд, а женщина на ступенях вдруг обмякла и сама упала в объятия Ника.
– Видите? А если два дракона… если видят друг друга… драконы выбирают пару после первой линьки. Не все, но многие. И часто случается, что один растит другого, заботится о нем, порой заменяя и родителей. А Эшби были заняты…
Она плакала, прижавшись к Эшби всем телом, плечи мелко вздрагивали, и Эшби гладил их, рассеянно, успокаивающе.
– Шаман провел обряд. И Розалия стала женой своего брата. Родители узнали, когда было… слишком поздно.
– Она умерла, – донеслось до Луки. И он качнулся, чтобы шагнуть к женщине, но на плечо легла невесомая ладонь. – Я тебя ненавижу… я тебя…
– Конечно. – Эшби с нежностью провел по кудрявым волосам. – Конечно, ненависть – это хорошо, это правильно.
– Он вообще нормальный? – тихо уточнил Лука.
– В той же мере, что и мы с тобой. – Милдред смотрела на сцену задумчиво. – Что вообще есть нормальность?
– Патриция была в ужасе. И в ярости. Она любила дочь. Любила до безумия. И желала лишь добра, но, как часто бывает, в своем понимании. Стоит добавить, что Розалии едва исполнилось четырнадцать.
Эшби позволил мисс Фильчер отступить.
– Извращенцы… вы все…
– Представьте ужас и гнев женщины, узнавшей, что ее маленькая дочь, крошка, о замужестве которой думать было слишком рано, ждет ребенка от единокровного брата.
Она все-таки отвесила ему пощечину, от которой Ник Эшби даже не вздрогнул.
– Она его прокляла. Она еще плохо владела собственной силой, а может, источник эту силу изменил, но она прокляла тогда мальчишку, которого полагала источником всех бед. И не только его, но и всю порченую кровь…
Вторая пощечина получилась вялой.
И миссис Фильчер, будто разом лишившись сил, опустилась на пол. Она обняла себя и
