моментально. Как только вы въезжаете в Хантера, вы от него уже никогда не освободитесь полностью.
В книге есть сцена разрушения гостиничного номера. А в фильме?
ВСЕ разрушено в фильме. Все.
Вам не надоело, что вам всегда напоминают о том гостиничном номере, который вы разрушили? Разве вы не боитесь, что вам опять это припомнят из-за этой сцены?
Вот ещё! Да, мне это надоело, это смешно! С другой стороны, я развалил бы еще один гостиничный номер, если бы опять почувствовал то же самое! Или что-нибудь еще! Почему нет? Каждый может пройти через это: это вообще людям свойственно, не так ли?
Студии давят на вас за то, что вы такой, какой есть?
Я не слишком это ощущаю. Безусловно, вы хотите, чтобы ваши фильмы хорошо принимались, чтобы люди шли их смотреть, наслаждались ими и т. д., но это – не моя проблема. Моя работа – это делать вещи, в которые я верю, играть роли, которые дают мне возможность сделать что-то интересное… Насчет большого кино – да, есть давление, но это не мое дело. Я не имею ничего против идеи участия в крупнобюджетном фильме, если замысел хорош, если режиссер хорош, если персонаж интересен. Иначе это не имеет никакого смысла. Я никогда не буду делать что-то только ради того, чтобы выжить в нашей голливудской общине!
А каким образом вы попадаете в Канн, и уже не первый год?
(удивленно). Я не знаю, а вообще-то действительно! Очень странно. Это – один… два… три… четыре… Да, я приезжал из-за моих четырех или пяти последних фильмов, я не знаю, почему.
Возможно, потому что вам это нравится?
Да, мне это нравится.
Вы уже думали о том, чтобы пожить во Франции?
Да, часто. Я все еще думаю об этом.
В каком городе вы бы остановились?
В Париже. Но я люблю и юг, Прованс. И Нормандию тоже, побережье и внутренние районы. Я начинаю осознавать, что фактически я провел больше времени во Франции, чем в своем родном городе, в течение последних лет. Я езжу во Францию чаще, чем куда-нибудь еще. Я обожаю жизнь во Франции. Еда хороша, люди хороши, и вино хорошо.
Почему же вы тогда живете в Лос-Анджелесе?
Я люблю море. Я люблю жить рядом с океаном. Я должен быть около воды. И потом, я не люблю жить в ограниченной среде. Париж может иногда напоминать такую среду, но немного воздуха все же остается. А вот в Нью-Йорке, например, всегда есть кто-то, кто ходит над вами.
А хижина на Таити? Или целый остров?
Точно! Да, я думал об этом. Я уже много раз интересовался покупкой острова. В конце концов, хотя бы только в виде места, где я хотел бы скончаться. Я думаю, что Брандо здесь абсолютно прав. Пресс-секретарь возвращается секунда в секунду, когда интервью должно было закончиться. «Ну как? Все в порядке?». В устах голливудского пресс-секретаря это означает: «Время. Я пришел выручать мою звезду и спасать ее от вашей ужасной Голгофы». Мне показалось, что Джонни не возражал бы против продолжения. Я смею сказать: «Еще десять минут?». Обычно они отвечают мне: «Нет, простите. Нам действительно пора». Звезда приносит извинения и оставляет вам своего сторожевого пса. Пресс-секретарь смотрит на Деппа, который отвечает вместо него: «Все в порядке. Продолжаем». И потом, поворачиваясь ко мне: «Хорошо, нет проблем. Это круто». Джонни сворачивает себе четвертую сигарету после отказа от одного из моих «Кэмел». Заядлый курильщик «Мальборо», способный выкурить до трех пачек «Мальборо лайт» в день, сейчас он сворачивает какие-то пахитоски в темно-коричневых листьях.
Его люди сказали мне, что он не придает смерти никакого значения, но когда наша беседа шла об алкоголе, и наш фотограф, Мишель Адди, пожаловался, что врачи ему полностью это запретили, Джонни заметил: «Если доктор сказал вам, что это плохо для печени, его вообще-то стоит послушать».
Как вы пережили коммерческий провал «Храбреца»?
«Коммерческий провал» для меня ничего не значит. Как я уже сказал, это не моя проблема. Фильм есть фильм, также как и картина есть картина. Большой успех означает только то, что кто-то где-то положил деньги в карман. Но это не та причина, по которой я снял фильм. Я не хотел специально доставлять удовольствие никому, кроме моих актеров и меня самого.
Вы готовите еще один фильм?
Да.
Когда?
В следующем году. Возможно. Я хочу сделать еще один фильм, только чтобы позлить критиков. Я многое сделал бы, чтобы заставить их попсиховать. И мне нравится, что я могу украсть два с половиной часа их жизни!
Ну, если это вас утешит, мне придется потратить примерно часов на двадцать больше, чтобы расшифровать это интервью и как-то его оформить.
(кивает). Хорошо! В таком случае я очень рад, что вашего времени я украл еще больше!
Вы терпеть не можете журналистов?
Нет, нет! Я шучу. Никакой личной вендетты. Это касается только критиков. Какая грандиозная идея, заниматься такой работой! Правда? Какая квалификация требуется, чтобы сказать, хорош этот фильм или плох? Я не понимаю. Или люди реагируют на фильм, или они не реагируют. Но никакая школа и никакие знания не дают вам права говорить «это хорошо» или «это плохо». Это разные вещи. Вы можете сказать, скучно ли это, или, наоборот, интересно, но хорошо или плохо – это зависит от целей режиссера. Короче говоря, любой имеет право иметь свое собственное мнение, но это мнение надо излагать бесплатно.
Как продвигается ваша работа с Поланским?
Я отношусь к этой идее с суперэнтузиазмом, я хочу работать с ним. Он – режиссер, которым я восхищаюсь.
У вас уже были какие-то совместные проекты?
Нет, мы встретились в Каннах в прошлом году, когда я представлял «Храбреца». Идея поработать вместе заинтересовала меня, конечно. Спустя шесть месяцев после этого он прислал мне сценарий. Я сказал да.
Вы читали роман Артуро Переса-Реверте?
Нет, я еще не читал «Клуб Дюма», но я обязательно куплю и изучу его.
Что Вы думаете о дезертирстве Траволты из предыдущего проекта Поланского в прошлом году?
Я на самом деле не знаю, что случилось; я не знаю деталей. Но я думаю, что очень жаль, что он так и не снялся в этом фильме. Для актера это настоящий шанс, поработать с Романом Поланским.
Какие фильмы Поланского вы предпочитаете?
Мой бог, они все хороши! «Нож в воде», «Жилец», «Ребенок Розмари»… Ах, да, возможно «Чайнатаун». Это – один из самых совершенных фильмов, которое вы могли надеяться создать.
