дворец к нам отрядят. И пусть хэвтулы при перекочевке для нашей ставки место избирают да сами же и разбивают стан. Пусть часть хэвтулов нас сопровождает на охоту, а прочие, соображаясь с положеньем, при ставке остаются в карауле».
И еще наказал Чингисхан: «Когда мы сами не вступаем в битву, не велено же будет и хэвтулам от нас особо выступать! Но если чэрби, что ведает у нас войсками, мой ведомый ему указ нарушит и самочинно моих хэвтулов выступить понудит, да будет он подвергнут наказанью.
И если спросите вы о причине, по коей воспрещаю на дело ратное отборную мою охрану посылать, скажу вам так: поставлены хэвтулы жизнь драгоценную мою хранить, они со мною делят все тяготы охоты, сопровождают при перекочевке, в ночное время охраняют ставку. Легко ли, думаете, мой покой блюсти всечасно?! Так просто, думаете, в перекочевках вечных и нас, и ставку охранять?! Столь много дел возложено на них, и потому от нас особо хэвтулов посылать на сечу я не дозволяю».
Засим Чингисхан повелел: «Когда судья верховный в государстве, Шигихутуг, суд праведный вершит, да будут в нем участвовать хэвтулы!
Пусть ведают они сохранностью кольчуг, колчанов, стрел и луков и самолично их по надобности раздают! Они же пусть и собирают наши табуны, навьючивают при перекочевке на лошадей поклажу, а также вместе с достопочтенными чэрби между мужами нашими имущество распределяют. Когда кочуем мы на место, хорчинами с турхагами указанное нам, хорчины Есунтэгэ и Бугидэя, турхаги Алчидая, Угэлэ и Ахудая по праву руку следуют от нас. Турхаги Бухи, Чаная и Додай чэрби и Доголху чэрби сопровождают нас по леву руку, а впереди нас шествуют батыры славные Архая. Хэвтулы, нас и наше достояние оберегая, пусть будут подле нас по леву руку! А все турхаги моего хэшигтэна, мои дворовые, табунщики и пастухи, овчары и верблюдоводы — пусть будут все в ведении Додай чэрби! Да следует он позади всех нас, попутно собирая оброненный скарб, оставленный, сжигая мусор»[431].
В этом указе Чингисхана были четко сформулированы и закреплены в уставном порядке правила формирования и материального обеспечения хэшигтэна, функции всех трех подразделений гвардии Чингисхана (турхаги — стражники-телохранители дневной охраны, хэвтулы — ночные охранники, хорчины — дневальные лучники. — А. М.), порядок и меры наказания и порицания провинившегося гвардейца-хэшигтэна, а также обязанности «тысячи батыров» Чингисхана.
Правила формирования хэшигтэна Чингисханом были выбраны отнюдь не случайно. Он был уверен в верноподданничестве ноёнов, назначенных им на командные должности в армии, и поэтому вполне мог полагаться и на их сыновей, и на нукеров сыновей[432].
Впоследствии тумэн хэшигтэна превратился в главное регулярное гвардейское подразделение армии Чингисхана («внутренние тысячи»)[433].
Опираясь на известия древних источников, монгольский ученый Ш. Бира сделал вывод о том, что поскольку «ранняя монгольская государственность не знала разделения функций охраны ханской ставки, управления двором хана и управления государством, то при Чингисхане и незначительное время после его смерти кешиктены (хэшигтэн. — А. М.) были как бы центральным органом управления государством (своего рода „правительством“. — А. М.)»[434].
«Гвардейцами было преобладающее число чиновников государственного аппарата… Гвардейцы хана выполняли функции как непосредственного управления ордой (ауруком-ставкой), так и управления государством (бичечи-писари, ярлыкчи (выдача полномочных грамот. — А. М.), ведение „Синих книг“). Они выполняли полицейско-судебные функции (ловля воров, суд на местах, участие в деятельности Верховного суда[435]).
В полномочия гвардейцев входило ведение хозяйственных дел как ставки хана, так и государства (выпас скота и перекочевки, распределение кочевий, составление списков населения как основы обложения его налогами в пользу ханской казны). Гвардейцы обслуживали хана, они ведали его столом, одеждой, они же в принципе обслуживали и всю семью хана…
Таким образом, гвардия Чингисхана была хотя и воинским формированием, но формированием, которое далеко не ограничивалось исполнением только одной функции — охраны особы государя. Гвардейцы-кешиктены были и администраторами монгольского государства, при этом на первых этапах его существования их роль в администрации была решающей…»[436].
Учитывая столь широкие обязанности и сферу деятельности хэшигтэна, становится понятно, почему Чингисхан так пекся о своих гвардейцах, чтил их заслуги, пресекал самоуправство командного состава в отношении своих гвардейцев.
«И повелел Чингисхан: „Старшие в сменах да не смеют самолично чинить расправу над хэшигтэном моим. Пусть прежде о виновных повестят меня. И казни предадим мы всех, кто смерти заслужил, и будут биты палками, кто наказанья оного достоин.
Но коли в сменах старшие, свой произвол чиня, на равных им хэшигтэнов поднимут руку, их кара неминуемая ждет: за палки — будут биты палками они, за зуботычины — познают сами зуботычин“»[437].
Поскольку судебная система в Великом Монгольском Улусе только зарождалась (об этом будет рассказано чуть позже), Чингисхан взял на себя обязанность применять различные меры наказания в отношении провинившихся хэшигтэнов[438].
Как явствует из «Сокровенного сказания монголов», Чингисхан завещал своим потомкам уважительное и заботливое отношение к созданной им гвардии. Поэтому следующий его наказ не мог не попасть в «Книгу Великой Ясы» или в «Свод биликов» Чингисхана:
«Сыны мои, мои потомки, которым восходить на мой престол великий! Да будет вам из поколенья в поколенье наказ сей памятен: заботой окружите отобранный из девяноста пяти тысяч моих мужей и личной стражею при мне стоящий хэшигтэн, тумэн гвардейский, дабы не ведал он ни горя, ни тревоги!
Ужель возможно нам их не возвысить и славной стражею не величать!»[439]
* * *
Поскольку «военное управление являлось основой монгольского управления вообще… и ввиду исторических обстоятельств возникновения Великого Монгольского Улуса, естественно, что в первоначальном составе „Книги Великой Ясы“, оглашенном на Великом хуралтае 1206 года, вопросам воинского устройства должно было быть отведено значительное место…»[440].
И действительно, значительное количество указов первоначального состава «Книги Великой Ясы» касалось военного строительства и управления. Это свидетельствовало о том, что государственное управление являлось главным принципом, которым руководствовался Чингисхан при создании монгольской армии и командовании ею.
Помимо указов Чингисхана, рассмотренных выше, среди дошедших до нас фрагментов «Книги Великой Ясы» и «Билика» Чингисхана, относящихся к этому периоду, имеются ханские ясы-указы по формированию армии, воинской подготовке, в том числе и в условиях облавных охот, и по проверке боеспособности, воинской дисциплине; по движению в походе и боевым действиям, взаимоотношениям командного состава и подчиненных; по взысканиям и поощрениям[441], а также, что немаловажно, по подготовке конного состава монгольской армии.
Провозглашенному ранее (1197 г.) Чингисханом основополагающему принципу его военного строительства — принципу единоначалия, в связи с его крайней
