Глава 9
1
Альдейгьюборг
Всю последнюю неделю Веремуд водил Олега по хлябистым окрестностям Альдейги, выведывая места, богатые болотной рудой – тяжелой землицей цвета ржавчины. Он выведывал, а Олег ту землицу таскал. Таскал, прокаливал в огне, выжигая труху, промывал и сушил – получался увесистый черный песок, железный концентрат. А кострище рядом с лесным ручьем было своего рода горно-обогатительным комбинатом…
Год назад Олег с ног бы валился после такого трудового дня, а теперь ничего, нормально – ежедневные упражнения закалили тело и укрепили дух. Сухов даже гордился тем, что ни разу не пропустил своих тренировок. Лупил ли осенний дождь, трещал ли мороз, хлюпала ли весенняя слякоть – он брал боккен и шел рубить да сечь тени грядущих ворогов. А ежедневное «знакомство» с топором да с молотом, свежий воздух и трехразовое питание хоть кому мышцы нарастят.
Однако, побродив неделю по топким болотинам, притомился и Веремуд. На восьмой день кузнец проворчал: «Поди, довольно будет…» Вдвоем с Олегом они погрузили кожаные мешки с рудой на ушкуй и погребли в Альдейгу.
– Гуляй до послезавтра, – расщедрился Веремуд, сойдя на пристань, – и будем домницу запаливать…
– Лады! – кивнул Олег, радуясь редкому выходному.
За неделю лесной жизни он отвык от мощеных улиц и ладных изб, от людских толп, от шума и гама. Его не покидало странное ощущение перезагрузки – все, что он видел вокруг, было привычно и узнаваемо, только чуть-чуть подзабыто. Будто домой вернулся из долгой командировки.
Олег вздохнул и потрогал кожаный мешочек, висевший на шнурке, под рубахой. Пальцы нащупали четыре золотых динара и жменьку серебряных монет, похожих на чешуйки с арабской вязью. В каждом динаре было по двадцать пять дирхемов. Столько сумел он накопить за год – бусины толкал за наличку, зимою трех соболей добыл и пяток горностаев, речного жемчугу наковырял из перловниц, шаря по студеным ручьям… Еще полгода такой переработки, и – на свободу с чистой совестью!
Олег прошелся по Варяжской, по горбатому мостику перебрался через шумливую Ила-дьоги. По левую руку выстроились непрерывной чередой двухэтажные дома из потемневшего, сизо-серого дерева. К каждому дому с угла был пристроен, тоже двухэтажный, сарай: внизу, в первом этаже, для скотины, наверху – «гараж» для телеги. Длинные, широкие и пологие съезды, идущие от ворот верхних сараев до земли, были устроены так, что по ним въезжали на волах во второй этаж, оставляли там телегу и сводили вниз волов.
Возле гостиного двора, устроенного купцами с Готланда, Олег остановился. У коновязи потряхивал гривой Лембой – статный коняка, носивший в седле самого Улеба конунга. Олег всмотрелся в шумную толпу готландцев и различил венец на изрядно поседевшей голове правителя Гардов. Готландцы вовсю рекламировали свои товары, закатывая глаза и цокая языком, а Улеб посмеивался только и кивал, соглашаясь: добрый товарец!
Отойдя от гостей города, Улеб пошагал к крепости, легкими кивками головы отвечая на поклоны встречных-поперечных. Олег сразу вспомнил обещание, данное Пончику. Набравшись смелости, он подошел к конунгу и поклонился.
– Чего тебе? – добродушно спросил Улеб, будучи в хорошем настроении.
– Я твой трэль, конунг, – заговорил Олег, – но не всегда я ходил стриженым. Не ведун я, не пророк, но кое-что мне ведомо…
– Ты мне башку-то не тумань, – сказал конунг. – Выкладывай самую суть!
– Я ведаю будущее! – выложил Олег. – Я чего и подошел – предупредить хочу! Угрозу чую, конунг, прямую и явную. Можешь гнать меня, но знай – этим летом придет на твою землю сильный враг и сожжет Альдейгу!
– Кто?! – сразу навострил уши конунг. Глаза его моментально обрели резкость и цепкость.
– Точно не скажу, – признался Олег. – То ли Рагнар Лодброк, то ли Эйрик Энундсон… А больше и некому!
– Та-ак… – нахмурился Улеб.
Конунг ступал по мостовой, приближаясь к крепости и Торгу, Лембой, потряхивая гривой, шагал за хозяином, а Олег топал следом, не разумея, уйти ли ему или остаться. Завернув за угол крайнего «длинного дома», вся троица вышла к пристани, обходя торговые ряды по берегу. У пристани покачивались средневековые плавсредства, арабские и местные, а из-за мыса выгребала карельская лойва.
Глянув на реку, Олег очень удивился, приметив вдруг лойву. После разлада между Улебом и Буривоем карелы избегали появляться в Гардах. Конунг визиту нежданному тоже подивился – он озадаченно почесал макушку в кругу золотого венца с крупным изумрудом надо лбом и хмыкнул в затруднении.
Лойва медленно приблизилась и со скрипом потерлась о бревна вымола. Гридни молча приняли брошенные канаты, потом вдруг зашумели, выкрикивая угрозы и проклятия, замахали руками, хватаясь за мечи.
– Чего они там? – сказал Улеб встревоженно и поспешил к лойве. Сухов направился следом.
Карел набралось с десяток, и почти все были обмотаны окровавленным тряпьем – у кого нога, у кого рука, а то и голова. Карелы хмурились и зыркали исподлобья на русскую гридь, а четверо «ходячих» бережно снесли на берег носилки с Буривоем. Князь был плох – одна рука его лежала на груди, другая бессильно свешивалась с носилок. Юная девушка, глазастая, скуластенькая, нагнулась, вернула руку на место и отерла князю пот со лба. От этого легкого движения лицо Буривоя страдальчески сморщилось, глаза его открылись, сморгнули слезу.
– Что с тобой? – спросил Улеб, пересилив гордую натуру.
Блуждающий взгляд Буривоя нашел конунга и отвердел.
– Эйрик напал на нас… – прохрипел князь. – Эйрик сын Энунда…
Олег похолодел, мурашки сыпанули по телу, а конунг оглянулся и проговорил:
– А ты прав был… – Он усмехнулся и добавил: – Олег Вещий!
– А-а… к-как? А настоящий где? – пролепетал Олег.
Конунг непонимающе посмотрел на него и пожал плечами.
– Большую силу привел Эйрик? – склонился он над раненым.
– Шестьдесят лодий… – вымолвил Буривой. Легкие его сипели и клекотали, на губах выдувались и лопались розовые пузыри.
– Лекарей сюда! – гаркнул Улеб. – Живо!
Несколько гридней сорвались с места.
– Они взяли Кирьялаботнар… – говорил Буривой, закрыв глаза. – Бой был на Кумене… Бойня… Разбили нас… Потом и Бьярмар взяли…
Девушка, что рядом с носилками была, сказала заботливо:
– Тебе нельзя разговаривать, княже!
Буривой улыбнулся ясно.
– Уже можно, Данка… – прошелестел его голос. – Я одной ногой на Звездном Мосту…[57]
