Лаура тщетно пыталась унять бушующий в ее душе гнев, но тот с каждой секундой разгорался все сильнее. Она все силилась понять, как и почему это произошло - и не находила ответа. Почему ее Коленька, которого она так страстно любила, и который, как ей казалось, любил ее с не меньшей страстью, вдруг начал целоваться с другой? Самое простое и очевидное объяснение Лаура решительно отвергала. Ну не могло же оказаться так, что ее обожаемый Коленька просто попользовался ею, а когда насытился одним блюдом, тотчас же переключился на другое. Нет, этого быть не могло. Просто не могло, и все.
Но все иные объяснения выглядели либо неубедительно, либо были слишком очевидно притянуты за уши. Лаура попыталась убедить себя в том, что подлая разлучница опоила Коленьку каким-то приворотным зельем. Она же целительница, она точно могла приготовить подобный напиток. Но это было слишком неправдоподобно. Сколь бы подлой и бесстыдной ни была эта девка, она же, в конце концов, не сумасшедшая. Применив против паладина зелье, изменяющее его разум, она рисковала угодить в темницу, причем очень надолго. Это было тяжкое преступление, притом преступление, которое очень трудно скрыть. Любой целитель или алхимик способен выявить в крови пациента остаточные признаки приворотного зелья. Нет, вряд ли дело в этом. Коварная разлучница не стала бы так рисковать.
Но что же тогда? Как все это объяснить? Может быть, Коленька еще не оправился от своих ран, и просто не понимает, что делает?
Нет, это тоже было чушью. Лаура провела у постели возлюбленного весь прошлый день, и могла поклясться, что тот находился в здравом уме и не демонстрировал никаких признаков помрачения.
Но тогда выходит, что он сделал это осмысленно. Но зачем? Как он мог предпочесть красавице-волшебнице какую-то сопливую девчонку, которую знал всего пару дней?
Еще одна тарелка разбилась об стену. Лаура покосилась на стопку ожидающей своей участи посуды, и вдруг горько разрыдалась. Она не могла поверить, что едва озарившее ее жизнь счастье закончилось так стремительно и так кошмарно. И какой же несусветной глупостью казались ей теперь все ее мечтания об их с Коленькой совместной жизни на далеком острове, вдали от всех опасностей и ужасов этого мира.
Лаура покинула разгромленную, засыпанную осколками посуды, кухню, вернулась в спальню и уселась прямо на пол. Больше сидеть было не на чем - прежде чем взяться за тарелки она качественно разнесла вдребезги всю мебель.
Она попыталась успокоиться и думать трезво. Прежде, чем делать какие-то скоропалительные выводы, ей следовало выяснить все наверняка. Быть может, тот поцелуй вообще ничего не значил. Коленька мог поддаться спонтанному порыву, а затем, опомнившись, пожалеть об этом.
Чтобы прояснить ситуацию следовало поговорить с возлюбленным напрямую. Это будет лучше всего. Но Лаура почему-то страшно боялась предстоящего разговора.
До самого утра она просидела на полу, ворочая в голове разные мысли, и к рассвету не столько успокоилась, сколько истощила себя и уже не имела сил на злость. Новый день едва начался, Форинг за ее окнами медленно пробуждался, постепенно наполняясь гулом голосов. В лазарете все еще спали, но Лаура больше не могла ждать. Она хотела выяснить все прямо сейчас. Поднявшись на ноги, она покинула разгромленную квартиру.
Как она и ожидала, лазарет был тих и пустынен. Больные спали в своих палатах, ночная дежурная смена целителей домучивала остаток своей вахты с помощью травяного чая и вялой беседы. Никем не замеченная Лаура проскользнула по длинному коридору, и украдкой приоткрыла дверь в палату Коленьки. Ей понадобилось время, чтобы глаза привыкли к полумраку, а затем волшебница с изумлением поняла, что кровать возлюбленного пуста. Коленьки не было в палате. Он исчез.
Объятая настоящим ужасом, Лаура бросилась к дежурным целителям. Ей вдруг подумалось страшное - что с ее Коленькой случилась какая-то беда. Или его состояние резко ухудшилось, в связи с чем его перевели в другую палату, или....
Но целители быстро успокоили Лауру. С Коленькой не случилось ничего плохого. Наоборот, юный паладин стремительно шел на поправку. Он чувствовал себя уже настолько хорошо, что сегодня утром вышел погулять в крошечный садик, разбитый во дворе лазарета.
- Да вы не волнуйтесь, он там не один, - заверил Лауру целитель. - За ним присматривает Альмина, ассистентка мастера Агдэила.
Страх за Коленьку сменился бешенством. Вот оно что! Он, выходит, там не один. С ним эта подлая дрянь Альмина!
Лаура решительно направилась в сад. Она намеревалась серьезно поговорить с Коленькой и прояснить ситуацию.
Садик при лазарете был крошечным, и состоял из семи яблоневых деревьев, да нескольких кустарников, рассаженных вдоль выложенной плитняком дорожки. В центре садика располагалась небольшая площадка с двумя скамейками, уютно примостившимися под сенью яблоневых крон. И вот на одной из этих скамеек Лаура и разглядела своего возлюбленного. Тот не скучал в одиночестве. К его плечу тесно прижималась бесстыдная девка, а Коленька обнимал ее рукой за талию. За самый низ талии. Фактически, уже даже и не за талию.
Лаура подошла к воркующим в уединении голубкам и громко кашлянула, привлекая к себе внимание. Альмина тут же резко обернулась, вскочила на ноги и суетливо засобиралась уходить.
- Увидимся позже, - бросила она Кольке, и быстро прошмыгнула мимо Лауры, низко наклонив раскрасневшееся от румянца лицо.
Лаура проводила ее тяжелым взглядом и повернулась к возлюбленному. Тот не без труда поднялся на ноги, опираясь на костыли, и улыбнулся.
- Привет, - произнес он беззаботно, с таким невинным видом, будто вообще ничего не случилось.
Его возмутительное поведение взбесило Лауру еще больше. Как будто этот тип считал нормальным обжиматься с какой-то девкой на глазах свой без пяти минут невесты.
- Коля, что происходит? - строгим голосом спросила Лаура.
На Колькином лице отразилось удивление.
- Происходит? - переспросил он, всем своим видом демонстрируя непонимание. - О чем ты?
Лаура не поверила своим ушам. На какое-то мгновение ей показалось, что возлюбленный просто издевается над ней. Ну не мог же он, в самом деле, не понимать, сколь неправильным и обидным для нее было его поведение.
Она с трудом подавила закипевший в ней с новой силой гнев. Немалого труда стоило ей не сорваться и не высказать Коленьке все, что она о нем думала.
- Прекрати дурачиться! - потребовала она строго. - Я видела, как ты целовался с этой дрянью.
- Ее зовут Альмина, - сообщил Колька спокойным голосом. Будучи уличенным в измене он даже бровью не повел. Это потрясло и разозлило Лауру еще больше.
