интересы государства и абсолютно лояльный к правящей семье. Так что все эти войнушки с ними априори бесперспективны. Наши эфирники всё это время нам лгали.
— Откуда такая информация? — напрягся Габсбург, поудобнее усаживаясь в кресле.
— Надеюсь, все видели спасение императорской семьи из разрушенного тоннеля и гибель эскадры в Чёрном море? — Фридрих обвёл всех присутствующих взглядом, и все ему кивнули. — Так вот и там, и там отметился молодой человек по фамилии Державин. Будущий зять императора, между прочим. Он же меня, кстати, и лечил. Думаете, ему нужны деньги? Сомневаюсь. Но он меня предупредил, что теперь я стану мишенью для наших эфирников, потому что я — очень неудобный свидетель. Так что, если я вдруг внезапно умру от обострения магической чумы, да хоть от пули в затылок, имейте в виду, это из-за того, что я посмел говорить правду.
— Зачем же вы тогда приехали, Фридрих Карлович? — изумился Бонапарт, ёрзая в своём кресле, вдруг ставшем совершенно неудобном.
— Почему согласились на такое? — холодно осведомился Габсбург.
— Во-первых, я сознательно разменял свою жизнь на жизнь сына. Ему ещё жить да жить. А, во-вторых, я хочу остановить войну, которая ничего хорошего никому не принесёт. Разве что треклятым эфирникам со своими тайными целями.
— Я думаю, что Фридрих прав, — многозначительно проговорила Мария Виндзор.
— Полностью согласен, — провозгласил со своего места Бонапарт. — Давайте выбираться из этого дерьма.
Глава 10
Изначально я не должен был идти на суд над абсолютами. Но туда позвали Магнуса, а он позвал меня.
— На суде, наверняка, будет допрос с пристрастием, — сказал он мне, когда утром заглянул в комнату. — Булавки под ногти загонять, конечно, не будут, да и пытки грязными носками в этом мире, кажется, не практикуют, но поучиться будет чему.
— Если честно, — сказал я, держась за голову. — Я сейчас хочу только одного — сдохнуть.
— Похмелье, что ли? — сочувственно спросил меня маг, а когда я утвердительно ему кивнул, добавил: — Ну и балда ты, а кому я вчера заклятие против похмелья давал? Если ты будешь учиться в таком темпе, то мы не то что двести лет, мы и всю тысячу провозимся.
Я хлопнул себя по лбу, поняв, что лекарство было уже внутри меня в буквальном смысле, и от этого голова заболела ещё больше. Я активизировал заклинание от похмелья, и голова тут же стала свежей и светлой.
— О! — сказал я, хлопая от неожиданности глазами. — Вот это вставило! Мне так хорошо со времён детского сада не было!
— То-то, — сказал Магнус, довольно улыбаясь и потирая щетинистую щёку. — Только я тебя прошу, не злоупотребляй. Когда оказывается, что после алкоголя совершенно нет никаких последствий, количество оного, вливаемое внутрь, увеличивается в разы. По себе знаю.
— Слушай, — сказал я, идя в своеобразную словесную атаку. — Пока тебя не было, я вообще не пил. А с тобой уже второй раз напиваюсь, так что это ещё с тебя спросить надо за моё состояние.
— Вот, типичное поведение начинающего алкоголика, — хохотнул маг, присаживаясь в кресло. — Винит в том, что пьёт кого угодно, только не себя.
— Так, я попрошу, — притворно-серьёзным тоном проговорил я и удалился в гардеробную подбирать себе наряд на сегодня. И уже оттуда спросил: — А чему я буду учиться?
— Зависит от твоих когнитивных способностей, — всё ещё в стиле перманентного стёба проговорил Магнус, но тут же стал серьёзным. — На самом деле, много чему. Во-первых, — государственному судопроизводству в условиях форс-мажора. Смотри на преступников и всегда помни о том, что это они могли сейчас судить тех, кто судит их. Правда у того, кто победил. Так бывает всегда и так будет.
— Я не уверен, что могу постигнуть сейчас столь глубокие мысли, — ответил я, надевая пиджак. — Чему ещё?
— Во-вторых, — самозабвенно рассказывал маг, — будешь учиться языку тел, движений, взглядов. Если на заседании будут виновные, ты это увидишь. Ты это почувствуешь, — он сделал паузу, когда я вышел, оценивающе глядя на меня. — Надо будет тебе костюмную магию показать, крышесносная штука. Так вот, а, в-третьих, мы с тобой будем постигать азы ментальной магии. В тот момент, когда будет происходить допрос, ты будешь касаться мозга обвиняемых и узнаешь, что они думают на самом деле.
— Класс, — резюмировал я, не совсем понимая, чем Магнусу не понравился мой костюм. — То есть моё обучение у тебя можно считать начавшимся?
— Абсолютно верно. И позволь, я сменю этот безвкусный мешок на тебе, — он реально щёлкнул пальцами, и мой пиджак изменился. Он стал лучше сидеть по фигуре и поменял оттенок на морскую волну, но сильных изменений я не почувствовал.
Демонстративно окинув себя взглядом в зеркале, я сказал:
— Недурно, недурно, не думал пойти работать в ателье?
— Отлично, — ответил на это Магнус, поднимаясь из кресла и подходя к двери. — Чувство юмора в нашей работе просто необходимо, иначе лет через триста просто перегоришь к херам.
Я хотел было узнать, а сколько же лет ему, но решил, что это не самая необходимая информация на данный момент. Важнее было то, что нам предстояло.
* * *
Суд состоялся всё в том же зале Зимнего, где совсем недавно закончилось тайное совещание. Немного переставили мебель, установив трон для императора и величественные кресла для его семьи.
Увидев меня, Варвара помахала мне рукой и послала воздушный поцелуй. Я ограничился лишь тем, что поднял руку. И предполагал, что в связи с этим меня ещё ждёт серьёзный разговор. Но я действительно не находил уместным показывать чувства в подобной обстановке.
Кроме императорской семьи, собрались все члены совета абсолютов. Некоторые, правда, в блокираторах магии, но что поделать. Кроме этого, тут был Блок, и это естественно, потому что, скорее всего, именно он будет раскалывать сознание абсолютов для того, чтобы узнать правду.
Сыворотка правды — дело хорошее, но она действует своеобразным образом, давая человеку возможность отвечать лишь на те вопросы, которые ему задают. И если дознаватель ошибётся или забудет задать какой-либо вопрос, допрашиваемый может избежать наказания. От менталиста же не скроешь ничего. Если это, конечно, хороший менталист. А Блок, насколько я понимал, был очень хорош. Вот только его специфика была несколько
