план. Не семидневный или пятилетний. А план, по крайней мере, на пару тысяч лет. И чтобы он был добротным, а не филькиной грамотой. Вот Он и выработал такой план и назвал его Великим Тайным Предсказанием. Поручил Мелхиседеку, своему Высшему Священнику и Царю Шалема, донести его до Авраама, которого и назначил первым ответственным лицом за его выполнение. План ведь не выполнишь без ответлица. Не так ли?
– Тебе виднее.
– С тех пор прошло почти две тысячи лет. За это время от Авраама до Давида четырнадцать родов, от Давида до переселения в Вавилон еще четырнадцать родов, а от переселения в Вавилон до тебя, Элохим, тринадцать родов ответлиц трудились над выполнением предначертанного плана, хотя свою ответственность до конца осознавали двое – Авраам и Давид. А многие выполняли план, сами толком не ведая того. Ты есть самое последнее и самое ответственное звено в этой цепи ответлиц. Вся Его надежда теперь возлагается на тебя. Не дай Бог, если сорвешь план, весь многолетний труд твоих предшественников пойдет насмарку. Уж тогда не знаю, что Он сделает! Скорее всего, на этот раз возьмет, да и расколет землю пополам и уничтожит всех на х*й раз и навсегда. Ему просто осточертело возиться дальше.
Издевательские нотки в голосе Азаз-Эла не могли не опошлить Великое Тайное Предсказание, не задеть Элохима. Но он решил сохранить спокойствие и лишь промолвил:
– Как легко опошлить самое сокровенное.
– Не удивляйся, Элохим. Это еще один изъян в первоначальном сотворении. Но теперь, кажись, все идет по предначертанному плану. Вижу, как гости у Ирода рассаживаются за пиршественный стол. Надо пойти послушать, о чем они там п**дят.
Азаз-Эл встал. Элохим тоже. Азаз-Эл протянул ему руку.
– Элохим, ты второй лучший идиот, которого я встречал когда-либо.
– А кто был первый?
– Нимрод.
– Нимрод!? Кто он?
– Сын Хуша, внук Хама и правнук Ноя. Он был сильный зверолов. И стал самым сильным человеком на Земле, которому удалось завоевать все царства, весь мир. Он был первым и пока единственным на Земле Всемирным Царем.
– Никогда не слышал о нем.
– Но это еще не все. Он первым из людей осмелился восстать против Бога.
– Против Бога!? – удивился Элохим. – Зачем?
– Чтобы отомстить Ему за потоп. Он поклялся в этом и стал строить высоченную башню, чтобы добраться до Него, и чтобы больше ни один потоп не мог затопить людей.
– Неслыханная дерзость! Предел человеческой дерзости!
– Но Бог не позволил ему. Смешал всем языки. И люди перестали понимать друг друга, бросили строительство башни и разошлись по Земле. Нимрод остался один. Один на один с Богом. И на самой крайней грани отчаяния!
– Могу себе представить его отчаяние, но дерзость нет! Мыслима ли более дерзкая дерзость!?
– Сомневаюсь. Лично я восхищаюсь Нимродом и полагаю, что люди могли бы гордиться им, хотя нынче он почти забыт. Вот тебе еще одна мировая несправедливость. Люди возносят до небес имена Александра Македонского, Гая Юлия Цезаря. Но при всем их величии они Нимроду и в подметки не годятся. Я тебе открою самую великую тайну. Хочешь?
– Как Великое Тайное Предсказание!?
– Вроде того. Но похлеще. Мир движется к новому Нимроду, к Единому Всемирному Царю. Тому подтверждение – попытки Александра, Цезаря и тех, кто придут следом.
Элохим задумался: «Наверно, он прав, иного не дано».
– А ты, Элохим, совершенно другой. Ты не святой. Ты лучше святого, но не лучше Нимрода. В каждом святом есть что-то противное. В тебе нет. С тобой было неплохо. Прощай! На этот раз, быть может, навсегда!
28
Йешуа бен Сий удивился, увидев Г.П., своего Учителя, среди сидящих за праздничным столом. Все встали, за исключением Г.П.
– А, Йешуа, иди садись рядом со мной.
Йешуа бен Сий посмотрел на рабби Иссаххара.
– Иди к своему Учителю, – сказал тот тихо. – Все равно Ирод потащит меня за собой в другой конец стола.
За длинным столом, установленным посередине просторного зала буквой «П», сидело много людей. Царь Ирод взял рабби Иссаххара под руку и, лукаво подмигнув, сказал:
– Рабби, позвольте угостить вас чем Бог послал. Не гнушайтесь.
Затем царь повел его во главу стола. Первосвященник и Принц Антипатр последовали за ними.
Старый Дворцовый Шут, всеобщий любимец, сидел на месте царя.
– Эй, ты, старый дурак, вставай с моего места.
– Не неси туфту. Я сижу не на твоем месте, – ответил Дворцовый Шут. – Твое место – трон. Садись на любое свободное место. Не стесняйся!
– Не паясничай тут. Встань, тебе говорят.
– Хорошо, хорошо. Убери ногу! Но-но! Только без насилия! Не толкай, сам встану.
Царь сел на свое место, называемое еще со времен Саула «седалищем у стены», и усадил Первосвященника по правую, а рабби Иссаххара по левую руку от себя. Принц Антипатр устроился рядом с рабби Иссаххаром, слева от него.
Дворцовый Шут норовил сесть как можно ближе к царю, но его оттеснили дальше, и он очутился рядом с Черным Евнухом у выхода. Он посмотрел на Черного Евнуха и громко сказал:
– Уважаемые гости и не очень уважаемые дворцовые нахлебники! Сегодня наш ученый муж, Николай из Дамаска, наконец-то открыл мне, над чем он бьется последние семь лет. Оказывается, он никак не может доказать, что наш царь и Черный Евнух не братья. Говорит, «они очень похожи, как родные братья». Оба громадные, оба толстые, оба черные и оба постоянно чего-то хотят.
– Даже не смешно, – сказал Ферорас, брат царя.
– Вот именно. Я говорю ему, посмотри на Ферораса. Ни капли не похож на царя. А все равно его брат. Говорит, «это следующая проблема», на что, наверняка, у него уйдет еще семь лет. Надо, говорит, «выяснить все объективные и субъективные причины». Почему, мол, Ферорас не похож на царя. Ну, выражаясь проще: кто виноват? Сосед по шатру или кто-нибудь еще? Говорит, у меня пока нет фактов.
– Не переходи границу, шут! – пригрозил царь.
– У познания нет границ, царь, дозволено изучать все. Вот я говорю Николаю, ну это же очевидно, что царь и Черный Евнух не братья. Один все время хочет и может, а другой хоть и хочет, но не может. А он говорит: «Очевидно только одно: они не близнецы. А все остальное лишь субъективное допущение, но не объективный факт». Тогда, я говорю, брось терзать себя. У тебя же нет фактов, что они братья. А он говорит: «Ну да, нет, но у меня также нет фактов, что они не братья».
– А что разве не так? – возразил недоуменно Николай Дамасский.
– Нет не так, – ответил Дворцовый Шут. – Тебе
