Дома виноградников, водопадов и шершавых персиков.
Или еще раньше?
Я сижу на осколке бута – вечные остатки строймусора на участке, смотрю на шланг под миндалем. Листья у миндаля узкие и желтоватые, скрученные от жары.
На часах 16:30.
16:35.
16:40.
Сухая тишина.
Положенные полчаса полива сокращаются с каждой минутой. Я оцениваю, что не успею полить в этот раз. Пожертвую барбарисом. В конце концов, как много человеку надо барбариса?
Когда шланг начинает шипеть и подергиваться, у меня остается меньше двадцати минут, чтобы вылить по луже под деревья и маленький куст инжира. Газона и цветов на участке давно нет.
Стоит еще высокое солнце, и вода испаряется мгновенно, оставляя под деревьями марсианские растрескавшиеся фактуры. В 17:00 шланг спазмирует последними булькающими толчками, и через минуту я слышу вибрирующий звон: сосед набирает воду в большой железный бак – пришло время полива следующей линии. У него своя методика – после заката он ведрами разносит теплую воду из бака.
Один за одним тем летом засохли розовый куст, розмарин, двадцатилетняя черешня. Хорошо себя чувствовали только кипарисы, отбрасывая после полудня длинные тени на участок – из-за них садовая тропинка выглядела дорогой в загробное царство. Когда тени касались забора, где-то вдалеке заканчивалась последняя капля в цистерне, и водолей перекрывал полив. На полчаса, час или полтора раньше.
По крайней мере, моя линия получает полив первой, говорю я себе то ли в шестнадцатом, то ли в семнадцатом году.
* * *
«Причиной выбросов вредного вещества на севере полуострова являются жара и длительное отсутствие осадков».
Вы серьезно?
Историческая память подсказывает, что любые официальные объяснения суть ложь, особенно если они даются спустя неделю напряженного молчания.
(Например, весной 2020-го здесь повсеместно диагностировали – и в случае болезни, и в случае смерти – пневмонию. Просто эпидемия пневмонии, сохраняем спокойствие.)
Но в тот раз они не соврали. Ржавчина, которой вдруг покрылись поручни лестниц и решетки на окнах приграничного города, выдача бесплатных марлевых повязок населению, санитарная обработка дорог – все это в некотором смысле действительно последствия обычной жары и естественного отсутствия осадков. Под этим оборотом прячут старомодное слово «засуха» или другое, более конвенциональное с точки зрения международного права – «гуманитарная катастрофа».
На шаг ближе к причине выбросов.
Гуманитарная катастрофа – это не про жару и длительное отсутствие осадков, это про полностью исчерпанные пласты грунтовых вод. Которые нужны не только сельскому хозяйству, но и промышленности – в промышленных (какая ирония!) объемах.
Это про расконсервированные скважины предприятий и заводов: за выработкой старых скважин последовало снятие запрета на бурение новых. Все глубже и глубже.
Про неизбежное засаливание почвы, на которой больше ничего не растет. У этой почвы столько видов и названий, сколько не растет на ней цветов: солонцы, солончаки, солоди, почвы солончаковые, глубокозасоленные, солонцеватые и осолоделые.
Нет, не про это.
Это про слово, которое нельзя говорить.
Про то, почему здесь больше нет воды, которая была всегда.
* * *
Вместо этого слова я использую язык чисел.
4 – количество часов в сутки, когда подают воду. Ведение этого графика сопровождалось призывом «не делать сверхмерные запасы воды» во время включений.
85 – процент потребности местных жителей в пресной воде, который обеспечивал ныне сухой северный канал.
Для того чтобы помыться, мне нужен ковш, 2 таза и 10 чайников горячей воды.
Для того чтобы кислотное озеро перестало парить и едкий туман серного ангидрида рассеялся, в кислотонакопитель химзавода надо набрать 30 миллионов кубометров пресной воды.
А чтобы мой сад ожил – вернуть прошедшие семь лет.
* * *
Закрытие границ подразумевает, что ты не можешь попасть куда-то, что места и возможности – знакомые или нет – для тебя недоступны.
В отличие от многих, я могу выехать. Но только один раз. У меня есть эта привилегия, потому что однажды мы с родителями оказались живущими в разных странах. Или это я вдруг оказалась в чужой стране, никуда из дома не уезжая? Это странная и быстрая история. Сначала видишь людей в незнакомой форме около горсовета, а потом читаешь в интернете, что теперь живешь в другом государстве. Митинги с размахиванием флагами – для Особенного Города. Здесь даже в почтовый ящик ничего не опустили.
Береги этот один раз.
Воспользуйся им с умом.
У тебя могут умереть родители, время такое, что много людей умирает, и там, где они живут, это не называют пневмонией. Тебе может понадобиться оформить документы. Заверить сделку у нотариуса. Получить международный денежный перевод. Много чего тебе может понадобиться из тех удивительных вещей, которые находятся под запретом на твоем дрейфующем плоту.
Установить спотифай через эппстор, например.
Или принять большую горячую ванну.
Потому что закрытие границ на самом деле означает, что ты никуда не можешь уехать от своей проблемы.
Один из символов моего карантина – это ассортимент рукомойников на рынке. От зеленых бачков с пластиковым краном, напоминающих цистерну в полевом военном пункте, до ностальгических эмалированных лодочек с железной пимпочкой, в которую тыкаются мыльными ладонями. Рукомойник появился у каждого.
И новое отношение к мелким, ранее малозначимым рутинам.
Я отказалась от гидрофильного масла – его очень тяжело смывать. Как и глиняные маски для лица. От липкого крема – после нанесения хочется сполоснуть руки, чтобы не оставлять жирных пятен на одежде.
Я отказалась от мытья окон, кондиционера для белья, маски для волос, увлажнителя для воздуха и посудомоечной машины – за два часа, пока подают воду, она сначала нахлебывалась ржавой воды из труб, а потом не могла из-за слабого напора закончить цикл мытья.
Но у меня появились большие упаковки влажных салфеток. Написано: «Для малышей». Иногда я мою ими посуду. Мои ложусечки и тарелочки.
Канистра с крышкой, куда я набираю воды про запас. С 20:00 и до скольких получится.
Садовый шланг – я сняла его с уличной трубы для полива, потому что специальный полив на участки подавать давно перестали. Теперь он тянется из моей маленькой ванны в коридор. Иногда, когда я чищу зубы, мне кажется, что шланг начинает шипеть, словно вот-вот дадут воду, а за дверью не коридор, а поздний август, когда на миндале раскрываются зеленые коробочки плодов.
Большая узкая кювета в саду – набирать дождевую воду. Жаль, что дождя нет. Но идея правильная.
Стойкий дезодорант для тела. Всегда выбирала без запахов, а потом враз, после трехдневного перебоя с подачей воды, поняла преимущества ядовитой отдушки «Морской бриз». Не знаю, почему купила именно его. Ведь у меня огромное количество претензий к
