испортиться за ночь. Надеюсь и верю, что завтрак Веснушка готовит не только себе. Жду минут пять и с досадой понимаю, что напрасно трачу время. Для завтрака в постель Олеся еще не созрела. Ну надо же какая единоличница, а с виду и не скажешь. О брошенных котятах и одиноких старушках заботится, а мне шиш с маслом. Слегка раздраженный и чуток не проснувшийся вяло плетусь в душ. Взбодриться и освежиться мне сейчас просто жизненно необходимо. Не зря же житейская мудрость гласит: ясная голова рождает здравые мысли, маркетинг тоже истину глаголет, вещая с телеэкранов о том, что свежее дыханье облегчает понимание.
Посвежевший и готовый к новым свершениям, одетый только в полотенце, обёрнутое вокруг бёдер, я залетаю в гостиную-студию и сталкиваюсь с самым жёстким в моей жизни обломом. Даже в Завидном было не так жестко, как сейчас. В области солнечного сплетения неприятно тянет, за грудиной царапает незнакомое чувство. Ушла, маленькая стерва. Успела свалить, пока я плескался в душе, оставив на столешнице чашку с недопитым кофе и надкусанный бутерброд с сыром. Убегала в спешке. Трусиха.
Запустив руку в мокрые волосы, падаю в кресло и пустым взглядом смотрю на нетронутый бумажный пакет с пирогами. Импульсивно схватив его, швыряю в сторону входной двери, как раз в тот момент, когда она распахивается. Пакет пролетает в считанных миллиметрах от головы опешившей Веснушки. Застыв на пороге, она смотрит на меня распахнутыми глазами, транслирующими шок и недоумение. Длинная коробка выскальзывает из ее рук и падает на пол. Молоко. Обычное молоко. Черт, она просто вышла за молоком, а у меня едва паническая атака не случилась. Чувствую себя последним кретином, крепко встрявшим идиотом и влюбленным олухом одновременно. За двадцать семь лет я и близко не испытывал ничего подобного. Совру, если скажу, что это о*уеть какое приятное чувство. Ни хрена подобного. Я не подписывался на весь геморрой с душевными страданиями, ревностью и прочей фигней. У меня хватает нервяка по жизни и на работе, я и без любовного головняка едва успеваю отражать удары.
– Веснушка, твою ж мать…, – резко встав, бормочу почти с отчаяньем и иду к ней неровной походкой. Я давно протрезвел, но все равно ощущаю себя пьяным. Она захлопывает за собой дверь, автоматически бросая ключи на комод у стены. Снимает уродские туфли. Смотрит все так же растеряно.
– Ненавижу черный кофе, – сбивчиво лепечет побелевшими губами. Наклоняется, чтобы поднять коробку с молоком и разбросанные по полу злосчастные пироги. Я оказываюсь быстрее. Действую на автопилоте, запущенном древними, как мир, инстинктами. Схватив за плечи, тяну на себя, всматриваясь в прозрачно-изумрудные глаза. Обхватив ладонями тонкую талию, резко отрываю почти невесомую Веснушку от пола. Длинные светлые волосы бьют мне в лицо. От тонкого цитрусового аромата кроет сильнее, чем от бутылки виски, выпитой вчера буквально в одно лицо. Дурею от нее, как пацан. Она успевает только удивленно пискнуть, когда я усаживаю свою пушинку на комод. Задрав короткую юбку до талии, рывком развожу ее колени и вклиниваюсь между них, надавливая на промежность напряженным членом. Полотенце уже успело свалиться и мешается где-то в ногах. Пинаю его в сторону и стаскиваю с Олеси свою футболку. Упругие полушария с бесстыдно торчащими сосками крышесносно смотрятся в моих ладонях, сжимаю их, потирая большими пальцами твёрдые камушки. Она учащенно дышит, глядя на меня сквозь дымку похоти, прогибается, ерзая ягодицами по столешнице.
– Оттрахать тебя, малыш? – хрипло спрашиваю, ритмично толкаясь бедрами между расставленных ног. Леся шумно сглатывает, хватаясь пальцами за края столешницы. Ее трусики уже насквозь мокрые. Чуть отстранившись, засовываю в них руку и не сдержанно в голос стону. Она убийственно горячая. – Без прелюдии, Лесь. Ты и так кончишь, – рычу я, нетерпеливо стаскивая с Олеси лишний элемент одежды.
Руки трясутся, так сильно хочу ее. Стояк горит от прилива крови, как после недели воздержания. Снова смяв в ладонях шикарные сиськи, толкаюсь бедрами вперед и засаживаю в нее раскаленный член, жестко и во всю длину. Раздается пошлый хлюпающий звук, ее долгое «ммм» и мое рваное:
– Да, бл*ь. Вот так… Приятно тебе, малыш? – учащенно дыша, шепчу ей в ухо, размашисто вбиваясь в узкую мокрую щелку. Она о*уенно тугая и так обильно течет, что можно не опасаться нечаянно навредить. Член скользит туда-обратно почти без напряга. Только тумбочка скрипит и раскачивается от наших активных действий. Воздух наполнен мускусным запахом секса, шлепками взмокших голых тел и нашими стонами. Больше моими. Олеся такая же тихая, как и первый раз.
– Саш… – на выдохе Олеся шипит мое имя и, содрогнувшись, сжимает коленями мои мощно двигающиеся бедра. Откинувшись назад, выгибается, упираясь затылком в стену, и мелко дрожит от расходящихся по телу волн оргазма. Наклонив голову, поочередно ловлю губами ее торчащие соски, всасываю, облизываю, дразню зубами, одновременно опуская руку между нашими липкими от пота телами. Жестко вставляю в нее член, надавливая подушечкой большого пальцы на пульсирующий набухший клитор. Олеся всхлипывает, кусая губы, и снова бесстыже разводит ноги, насаживаясь на мокрый от ее смазки член. Быстро учится, скромница моя. Аж глазки зажмурила от удовольствия. Я и сам почти ничего не вижу от зашкаливающего накала напряжения. Трахаю малышку без тормозов и презерватива, забив на все, что можно. Невозможно устоять, нельзя остановиться. Кайф просто запредельный. – Только попробуй уснуть, когда еще раз кончишь, – предупреждаю заранее и с горловым рыком целую теплые губы. Толкаюсь языком внутрь, поглощая ее сдавленный стон. Ускоряюсь, мощно работая бедрами, подгоняя необходимую как воздух разрядку. Матерюсь и рычу, как одичавший, когда долгожданный оргазм едва не сшибает с ног, простреливает поясницу убийственно-острым наслаждением и бьет в пах. Сделав резкое движение назад, выскальзываю из горячей щелки. Шиплю от вынужденной остановки и сжимаю член у основания, осознанно сдерживая разрядку.
– Иди сюда, малыш, – свободной рукой стаскиваю Олесю с тумбы и ставлю коленями на мягкий пуф.
Она непонимающе хлопает светлыми ресницами, дышит быстро и рвано, соски все так же призывно торчат, порозовевшая и набухшая от моих усилий промежность блестит от обилия влаги, вязкими каплями стекающей по внутренней стороне бедра. Невероятная просто, отвал башки. Еще и наивная смущенная улыбка скромницы, как чертов красный флаг для быка. Я же до мозолей ее сегодня затрахаю. Низ живота прорезает нетерпеливый спазм от мелькнувших в голове пошлых образов.
– Что ты… – она не договаривает, шокировано замолчав. Зеленые глаза становятся размером с два бездонных кратера, когда, сжав двумя ладонями ее потрясающие сиськи, делаю то, о чем фантазировал не одну неделю – загоняю между ними изнывающий член. Прикрыв глаза, делаю пару рваных движений и кончаю с протяжным низким стоном, выплескивая на женские плечи и шею густые струи спермы. Несколько капель попадают на ее подбородок, губы и волосы. Она даже не представляет, насколько горячо и развратно выглядит сейчас. Особенно когда облизывает свои полные губки, все так же невинно хлопая ресницами.
– Спать не хочется? – хрипло смеюсь я. Олеся отрицательно мотает головой и неторопливо слезает с пуфа. Вытерев с лица мутные капли, уверенно шагает ко мне, приподнимается на носочки и шепчет в губы, царапая горячим дыханием:
– Я не кончила второй раз.
– Хочешь еще, малыш? – низким голосом спрашиваю я, растирая свою сперму по ее плечам, груди, соскам, постепенно спускаясь вниз. Мышцы живота судорожно сжимаются и трепещут от каждой ласки. – Одного раза больше недостаточно для крепкого сна? – я накрываю ладонью промежность и сжимаю пальцы. Пытаюсь выдавить улыбку, но не выходит. Она расставляет ноги, прижимаясь влажным лбом к моему плечу.
– Давай, Кравцов, покажи мне все… – опрометчиво подстегивает меня Леся, не понимая, на что подписывается.
Она серьёзно. Я же не ослышался? Дуреха малолетняя. Совсем умом тронулась. Нельзя такое мужику говорить.
– Боюсь, Олесь, полную программу ты не потянешь. – расслабив пальцы, я лениво поглаживаю ее между ног, мягко касаюсь губами нежной кожи щеки, ласкаю чувствительные соски.
– Давай проверим, – заявляет осмелевшая тихоня. Звучит не очень убедительно, но только дурак на моем месте не воспользовался бы моментом. От открывшихся перспектив и возникших горячих
