Разве это не бросается в глаза? Мы — чужие, организм тьмы на нас реагирует. Меняющиеся законы природы, давление на разум — что это как не защита? Мы — вирус, тьма же борется с нами, как мы сами с простудой.
— И когда же нам тогда ждать прихода местных антител? — иронично поднял бровь Бормотун.
— То, что их не встречали, еще не значит, что фаго-теория не верна, — взвился немец. — Просто никто еще не находился тут достаточно долго. Или находился, но не может теперь рассказать. Лучше ответьте, как вы объясните своей аномалией то, что случилось с самолетиками? Например, если есть гравитация, то она везде. А тут все действует постепенно, волнами — это явное свойство живого организма.
— Вы сами сказали про волны, — Бормотун и не думал сдаваться. — Аномалия двигается, у нее разная плотность, как у атмосферы, вот новые свойства вокруг чужаков и проявляются с разной интенсивностью. Или если в России холоднее, чем в Германии, то температуры не существует?
— Хватит, еще будет время поспорить, — я прикинул, что больше болтать нам уже просто некогда. — Фауст, если соскучитесь, то заглядывайте как-нибудь к нам. Угостим чаем, а Бормотун с радостью развлечет вас беседой.
— Давно хотел растоптать эту фаго-глупость, — прошептал в бороду ветеран, а потом добавил уже громко и с широкой улыбкой: — Конечно. Будем вам рады.
Фауст тоже изобразил энтузиазм и обещал обязательно заходить в гости.
Я проводил немца взглядом, а потом кивнул Бормотуну — надо было спешить. Мы сорвались с места, переходя на бег, раздавая команды и выводя нашу небольшую колонну к границе осколка. Хорошо, что остальные не сидели без дела, и мы успели вовремя — в следующий раз даже интересные разговоры надо будет вести только в свободное время.
Мы ехали в одной машине с Муравьем, я ткнул пальцем назад, предупредив его, а потом аккуратно перебрался на броню к своему уже привычному «Медведю» с цифрой один на плече. Отсюда было лучше видно, как наш лагерь деловито собирается — словно огромная дисциплинированная колония муравьев. Раз, два, три и четыре — все бегут по своим делам, кажется, вон он настоящий хаос, а потом опять отбивается непривычный для живой природы ритм, и тысячи людей собираются в новую форму.
Одна большая колонна, которую прикрывали около сотни приведенных в боевое положение робо-доспехов и несколько десятков маленьких отрядов, которые, как мы сейчас, расползутся во все стороны, чтобы никто не смог подобраться незамеченным.
— Задержи дыхание! — снизу донесся крик Муравья.
Он прибавил газу, когда мы проносились сквозь границу осколка, и через мгновение наша машина уже мчалась по выжженной земле территории тьмы. Я снова ждал неприятностей. Особенно сейчас, когда нас заметили, когда то ли странные аномалии, то ли местные лейкоциты лишили нас возможности подстраховывать себя с воздуха. Но опять ничего не случилось.
Мы просто прошли свой маршрут, опять встретили ту странную канаву. Даже две. А потом день стал клониться к закату, и по общей связи пришли инструкции от Урусова. Уходить в сторону границы: как и вчера, ночевать на территории тьмы мы не собирались. Вообще, считалось, что это совсем не обязательно, что ночью осколок не опаснее, чем днем, но князь предпочитал не дергать тигра за усы. Чем меньше мы проводим времени на чужой территории, тем медленнее будет развиваться реакция на наше присутствие.
Назавтра все повторилось. Единственное отличие — мы приближались к морю, и воздух стал более влажным и холодным. Я хотел встретиться с Анной, но князь загрузил ее делами с головой. Она не могла рассказать, чем именно ее озадачили, я не мог помочь. Еще подходил Муравей с требованием продолжить тренировки с защитой от выстрелов, но теперь уже я качал головой. После ссоры с Неясытью эта возможность была для меня закрыта.
Да, с Шэном и Нохой мы прекрасно общались, я научился управлять ими без каких-либо проблем, задавал нужные точки — они всегда попадали в цель. Но полного доверия не было. Несмотря ни на что, они были предками, и необходимость подчиняться старшим была в их крови. Перед сном я вытащил флягу с черной смолой и долго на нее смотрел.
Очень хотелось позвать Неясыть, вернуть то, что было. Но... Ничего же не изменилось, согласиться с ней означало, что я загоняю себя в угол, откуда было только два пути. Первый — подчиняться, следовать чужой мудрости и не задавать вопросов. И второй — делать вид, что ты сдался, и ждать момента. Звучало уже лучше, вот только строить отношения с предками на предательстве мне тоже не хотелось. Не внутри семьи!
Оставалось ждать и тренироваться. Если стать сильнее, если узнать о мире больше, возможно, я увижу то, что ускользало от меня раньше.
— Привет… — прямо на моей кровати появилась Неясыть. Опять с голыми ногами.
— Тьма? — я собрался. Мы хоть и поссорились с девушкой, но в столь серьезном вопросе она врать не станет.
— Нет.
Она покачала головой, а я растерялся. Если предки приходили раньше, только когда я сжигал черную смолу, то с помощью какой темной силы или ритуала Неясыть появилась сейчас?
— Как?
— Он… Мне, честно, совсем не хотелось тебя видеть, но молитва — это молитва…
Я ничего не понял, но тут Неясыть протянула ко мне руку, коснулась плеча, и я увидел это словно вживую. Дед, мой дед, стоял на коленях в своей спальне, перед ним стояло знамя с зеленым дубом, и он тихо шептал, прося предков рода, начиная с Ивана Всеволодовича Стародубского, присмотреть на своим неугомонным потомком. За мной.
— Это единственное, что он попросил у меня, когда я стал Пожарским, — тихо сказал я, глядя на знамя. — И вот, оказывается, для чего. Герб основателей нашего рода.
— Способ обратиться к нам… — так же тихо добавила Неясыть. — Это смог бы сделать только достойный, и твой дед… Он не наш по крови, но ты принял его, и он достоин. Тебе повезло, маленький человек.
— Спасибо, — искренне ответил я. Всегда было приятно, когда моим родным могли отдать должное. — И спасибо, что показала. Несмотря на наши разногласия. Вот только ты так и не ответила… Как это связано с тем, что ты смогла прийти?
— А что тебя удивляет? — на лице Неясыти тоже появилась улыбка. Раньше я такой ни разу не видел. —
