волосы в красивую причёску.
— Что же вы стоите? — она рассеянно всплеснула руками и глаза оживлённо загорелись. — Проходите же скорее, лиа, льен.
Внутри действительно оказалось ещё приторнее, чем снаружи. Созданный женщиной уют казался настолько хрупким и нереальным, что касаться чего-либо было попросту страшно. Пол устилали аккуратные светло-коричневые половички, стены украшали небольшие панно и картины со сказочными пейзажами. В гостиной напротив дивана действительно стоял стеклянный столик, на котором я заметила кружевную скатерть, белую точно первый снег. Воздух был наполнен ароматом жжёной карамели и кулинарных пряностей.
— Лиа Карос, после вашего визита в контору вы замечали ещё что-нибудь необычное? — осведомился Йон, деловито осматриваясь по сторонам.
— Кто-то пёк печенье пока меня не было. Надо признать вышло неплохо, но первая партия, видимо, сгорела, — со вздохом призналась она. — А ещё утром кто-то брал мой плащ и оставил лежать на ключнице.
— И вы ничего не слышали? — изумилась я.
— Слышала, потому и спустилась. Петрик утверждает, что никто не живёт в доме, — выглядела женщина донельзя расстроенной.
— Кто такой Петрик? — поинтересовался Чевир и вдруг чихнул, стыдливо отводя взгляд и потирая нос. Кажется, запах пряностей раздражал его чуткий нюх.
— Мой служебный дух, — пояснила эта эксцентричная дама, тут же подзывая призрачное создание и одаривая его полным укоризны взглядом. — Нужно будет уйти на некоторое время, вы ведь не против?
— О нет, лиа Карос, ничуть, — вежливо откликнулся Йон. — Пока мы осмотрим дом.
— Но сначала отведайте моей выпечки. Я накрыла вам на кухне, — сказала Анадэль, тепло улыбнувшись и уже тише добавив: — Какая же приятная пара, благословите их светлые духи.
Я подавилась вопросом, который хотела задать и почувствовала, как вспыхивает моё лицо. Она что, приняла нас за пару? Чевир же многозначительно взметнул брови и поднял вверх указательный палец. Мне захотелось его хорошенько треснуть чем-нибудь увесистым.
— Вы что-то сказали, уважаемая лиа? — елейным голосом пропел он, в то время как во взгляде, устремлённом на меня, плясали озорные искры.
— Чувствуйте себя как дома, говорю, — «повторила» она невозмутимо, одеваясь и беря в руки большую корзину, накрытую сверху несколькими слоями материи.
— Извините за вопрос, но куда вы направляетесь? — именно это мне отчего-то показалось крайне важным. Происходящее было связано с жизнью женщины и могло простираться за пределы её дома.
— К деткам в приют, — промолвила та. — Я раньше работала там, а теперь ношу им выпечку.
Ситуация с явно нелёгкой корзинкой Анадэль стала ясна, но беспокойство, вызванное её уходом пока оставалось необъяснимым. Оставшись с Йоном одни, мы переглянулись. С чего начинать расследование мы пока не решили, а потому воспользовались советом хозяйки и первым делом заглянули на кухню. Ещё на пороге состояние Йона усугубилось.
— Всё, теперь мне понадобится больничный, — гнусаво пробубнил он, потирая раскрасневшийся нос и делая этим ещё хуже.
Не выдержав, я несильно ударила его по пальцам.
— Эй, рукоприкладства я от тебя не ожидал, — обиделся диф, но руки от многострадального носа убрал.
— Сотрёшь нюхалку и погубишь карьеру сыщика, — шутливо пригрозила я, приблизившись к накрытому столу. В этот момент я готова была признаться Анадэль в любви, потому что кроме выпечки нас ждал ещё горячий суп, изумительный мясной рулет и свежеприготовленная тавика.
И спустя некоторое время нам с Чевиром уже было не до препираний. Появился новый насущный вопрос — отложить дегустацию выпечки или пересилить себя и немного попробовать.
— Лиа Карос решила убить нас особо изощрённым способом, — шепнул мне на ухо напарник. Взгляд у него сделался осоловелым и каким-то шальным. Вкупе с раскрасневшимся носом, Йон выглядел малость перебравшим.
Внезапно до нас донеслись какие-то приглушённые звуки. Что-то зашелестело в прихожей, а потом мягко шмякнулось на пол. Не сговариваясь, мы одновременно ринулись на звук.
Оказалось, что с вешалки упал мой плащ. Только я не бросилась его поднимать. В доме совершенно ясно ощущалось чьё-то незримое присутствие. И шорох. Как будто прямо сейчас кто-то невидимый отступал, стараясь не издавать ни звука.
Я резко взмахнула рукой, делая Йону знак молчать и не двигаться. Он всё понял и тоже пытался что-нибудь уловить, полагаясь теперь только на слух.
Диф внезапно прыгнул в сторону, выпростав руки, словно кого-то ловит. И в этот самый миг я увидела лёгкое колебание воздуха. Что примечательно, ничего похожего на ауру я не заметила. Невидимка оказался быстрее и ловко ускользнул от напарника, но по звуку мы успели уловить траекторию его перемещения.
— Наверх, — почти беззвучно произнёс Йон, но я остановила его.
— Петрик! — позвала я служебного духа, и тот материализовался почти мгновенно. До ушей донёсся шелестящий голос.
— Думаешь, в этом есть смысл? — скептически поинтересовался диф.
— А мы сейчас и увидим, — пожала я плечами. — Петрик, кто находится в доме помимо нас?
— Никто, — последовал почти ожидаемый ответ.
— А кто сжёг партию выпечки Анадэль и сейчас убежал по лестнице?
— Никто.
— По-прежнему не считаешь это бессмысленным? — ехидно поинтересовался Йон.
Вместо ответа, я задала духу следующий вопрос:
— Никто это мальчик или девочка?
— Девочка.
Чевир едва успел поймать отвисшую челюсть и сохранить лицо в состоянии умеренного удивления.
— Это настолько старая уловка, что кажется неприличной, — пояснила я, втайне радуясь, что мне удалось опередить напарника на этот раз. — Думаю, Никто не станет покидать дом в ненастье, и мы можем спокойно допить тавику.
— Как я не догадался, — растерянно пробормотал Йон, следуя за мной. — И как не догадалась лиа Карос?
Я пожала плечами и философски заметила:
— Мы слишком часто всё усложняем.
— Хорошо, — сдался диф. — А теперь скажи, как эксперт, кем может быть эта девочка?
— Однозначно не дух, да его бы и сама лиа Карос вычислила, — задумчиво протянула я. — Это не магия, а естественная способность.
— Превращение? — догадался напарник.
— Именно! — я прищёлкнула пальцами. — Итак, кто у нас имеет второй облик?
— Дифы и коры. И нет, лично я перекидываться не умею.
— Я слышала о том, что дифы утратили эту способность, — призналась я, с любопытством изучая лицо напарника. Представить его пушистым хитрым зверем удавалось с большим трудом. Тем не менее, именно так когда-то выглядели его предки в своей второй ипостаси.
— Почти, но не совсем. В моей семье некоторые умеют становиться зверем.
Настал мой черёд удивляться. Вот теперь я от него точно не отстану, пока не выясню подробности. Но не сейчас.
— Остаются коры. Насколько знаю, другая внешность у них зависит от внутреннего содержания, — проговорила я, припоминая о том, чему нас учили. Представители этой расы считают свой второй облик чем-то сакральным, а потому у них не принято говорить об этом с другими и уж тем более показывать, без веской
