более нелепого и противоестественного.
– Справедливости ради, это была идея не Хартингтона, – вздохнула Чистильщица. – Его просто использовали как источник денег и ресурсов, сыграв на желании вернуть душу погибшей жены. Но я поняла, о чем вы. И нет, не думаю, что эти «гении» использовали разработки профессора Флейма. Это была их собственная мания, их одержимость.
– А что произошло с выжившими жертвами?
– У них все хорошо. Лилиан Лагерт потеряла память и почти год восстанавливала угробленное Гнилью здоровье. Память так и не вернулась, но это к лучшему. Сейчас Лилиан живет в Малейне, вышла замуж за моего начальника. Вторая жертва – Дэмиан Лидс – не успел так сильно пострадать и поправился быстрее. У него тоже все нормально.
– С ума сойти, – я неверяще покачала головой.
Ничего себе история. А Юсса все знала и не сказала ни слова! Хотя, если ее заставили дать подписку о неразглашении....
– Я хочу, чтобы вы съездили с нами в клинику Тьериль, – сказал вдруг Хейден.
– Зачем? – удивилась Сола.
– Это только версия, но возможно, что состояние Енсена – нашего пациента – может быть связано с Гнилью.
– С Гнилью? – ахнула я.
Сначала мне захотелось решительно заявить, что такое просто невозможно. Но потом чувство справедливости заткнуло внутреннего скептика. Раз три человека сказали, что кто-то пробовал подселять Гниль в людей и у него почти получилось, значит, это возможно (хоть и верится с огромным трудом). С Енсеном определенно происходит что-то странное, а я не способна ни увидеть, ни почувствовать Гниль. Пусть Сола и правда посмотрит.
– А на этом вашем пациенте есть пятна? – подала голос Юсса.
– Пятна? – переспросила я.
– Небольшие черные пятна, похожие на вдавленные ожоги.
– Нет, ничего такого.
– Ладно, мы съездим в больницу и посмотрим, – кивнула Сола и поднялась. – Дайте только полчаса времени. Хочу позвонить Риану. Все же допросы и обыски вел именно он.
Чистильщица скрылась у себя в комнате. Юсса тоже отправилась переодеваться. Я быстро натянула брюки, толстовку и вернулась к змею, чтобы тот не скучал в одиночестве. Мужчина нашелся в гостиной. Он задумчиво рассматривал висящий на стене портрет, на котором художник изобразил красивую женщину в парадном платье из синего шелка. Ее темные волосы были собраны в изысканную высокую прическу по моде того времени, а шика добавляла драгоценная парюра из редких звездчатых сапфиров: кольцо, браслет, колье, серьги и диадема.
– Неожиданно видеть у вас портрет Ингрид Акерман, – хмыкнул змей, услышав мои шаги.
– Ничего неожиданного, – я пожала плечами. – Потому что Ингрид Акерман – моя прабабушка, а этот дом когда-то принадлежал ей.
– Правда? Ты правнучка Каринтийского соловья?
– Да. И кузены Хольдберги – тоже.
– Надо же...
Удивление Хейдена было понятным. Ингрид Акерман прожила короткую, но очень яркую жизнь и стала мировой знаменитостью. Дочь аптекаря и школьной учительницы, она с детства любила петь. Родители не скупились, развивая талант девочки, и Ингрид легко смогла поступить в Королевскую академию драмы, откуда вышла солисткой Роксбургской Оперы. Красота, артистизм, потрясающий голос – все это позволило ей быстро стать знаменитой не только в Скандаре. Ей восхищались. В нее влюблялись. Ее приглашали на гастроли, обещая немыслимые гонорары. Ингрид блистала.
Когда ей было двадцать пять, она вышла замуж за младшего сына мелкого барона. Видимо, брак был заключен по любви, потому что знаменитая певица не побоялась сделать перерыв в карьере и родила ребенка – мою бабушку Сойле, ту самую, которая потом вышла за ледяного змея. Но счастье было недолгим, и супруг Ингрид умер от снежной лихорадки через полгода после рождения дочери.
Прабабушка вернулась на сцену. А еще через полгода ее пригласили дать серию концертов в Ользене, в зимней резиденции короля. Эти концерты стали роковыми. Король Бернард Третий всерьез увлекся Каринтийским соловьем. Его не остановила ни разница почти в тридцать лет, ни наличие живой жены и ее недовольство. Бернард сделал Ингрид не просто свой фавориткой, а своей парой и спутницей. Законная жена была забыта. Прабабушка сопровождала короля на неофициальных мероприятиях и имела свои комнаты во всех королевских дворцах. Сложно сказать, что за чувства их связывали, но выгоду в этих отношениях она не искала. Единственный подарок, который Ингрид согласилась принять от короля, – та самая парюра.
Вот только и это счастье скоро закончилось. Через три года король нелепо погиб на охоте. Престол занял его старший сын, а получившая свободу действий королева Бригитта принялась мстить разлучнице. По приказу королевы, которая заявила, что Ингрид была шпионкой (правда, не уточнялось, какой именно страны), все банковские счета прабабушки заморозили, а ее саму уволили из Оперы. Министр Хомморт, бывший большим поклонником Каринтийского соловья, шепнул, что готовится бумага на ее арест, и посоветовал убегать, желательно на другой континент. Ингрид отправила маленькую дочь в Бронн, под присмотр родственников, а сама в огромной тайне села на корабль до Северной Дхармы. И ей почти удалось бежать. Почти, потому что корабль попал в шторм и затонул, а все пассажиры погибли.
По злой иронии судьбы, королева Бригитта пережила Ингрид всего на две недели, скончавшись от инсульта. Мою бабушку Сойле вырастила ее тетка. Генерал Хомморт до конца жизни не простил себя за совет, который сгубил Ингрид. Он часто помогал нашей семье, и я хорошо помню его рассказы о Каринтийском соловье, чья жизнь оборвалась так рано и несправедливо.
– Ты похожа на нее, – негромко заметил Хейден.
– Разве что цветом волос, – улыбнулась я. – А ее талант вообще никто из нас не унаследовал. На память от Ингрид нам остался только портрет, часы и набор серебряных приборов на двенадцать персон.
– Парюра пропала вместе с Ингрид?
– Да. Она забрала почти все свои драгоценности в Дхарму, чтобы продать их там, обустроиться и перевезти дочь. Так что сейчас сапфировый шедевр покоится где-то на дне океана.
– Жаль ее. Не парюру, а Ингрид.
– Да, жаль, – вздохнула я. – Но теперь твоя очередь рассказывать истории. Кто такой Вейн Хартингтон? Нет, я не прошу разглашать государственные тайны. Просто ответь: он и правда подсаживал Гниль в людей?
– Правда, – кивнул Хейден. – Вернее, не он, а его подельники. Это была очень дикая идея: подселить в человека Гниль, чтобы сделать его иным, более совершенным существом.
– Невозможный симбиоз.
– Согласен. От этих экспериментов погибло несколько
