— Я не знаю, в каком мирке ты живешь, что можешь позволить себе думать о других людях, как о милых игрушках. И чем бы ты не оправдывалась, ты не имеешь никакого права лезть в чужую жизнь!
Под конец все же срываюсь и говорю слишком громко. Вижу ее глаза, полные разнообразных эмоций - от ужаса до сожаления. Ее уши прижимаются к голове, подрагивая - ну чисто нашкодивший котенок.
Да вот только этот котенок не в обувь нагадил или обои разодрал. Если до нее не донести, что подобное недопустимо, меня ждут проблемы. Делаю глубокий вдох и выдох.
— Ты спросила меня или ее, нужно ли нам это? Ты подумала, каким скандалом вообще это могло обернуться? Ты подумала, что можешь нас обоих подставить?
— Я.. Я... Не думала...
Вижу, что перестарался, девчонка уже трясется, еле сдерживая слезы. Но если сейчас отступить и начать ее утешать, то толку никакого не будет. Пусть уж лучше она меня считает монстром, чем подопытным кроликом.
— Ты меня поняла? — чуть тише спрашиваю я.
Илена часто кивает, глотая слезы. Мне становится стыдно и я вдруг понимаю, что до сих пор держу ее за плечи.
— Убери от нее свои руки! — яростный крик за спиной заставляет резко обернуться.
В нескольких шагах от нас стоит багровый от гнева Эратский, окутанный плотным сиянием. Его руки вспыхивают красными искрами и меня сбивает с ног ударом силой.
Глава 14
Успеваю среагировать лишь когда влетаю в борт. Что-то пребольно впивается в спину и моя сила резко поднимается, заглушая боль. Перед глазами плавают точки, во рту появляется металлический привкус.
Меня снова атакуют и новый удар не дает подняться, прижимая к полу. Защита еле выдерживает и я вливаю в нее все больше и больше. Эратский кидается ко мне и я направляю поток в него.
Бью без разбора и со всей дури, только краем глаза замечаю, что Илена бежит от нас в сторону. Амбал отлетает к противоположному борту. Силой попадает и по мачте - та оглушительно трещит.
Мне тут же прилетает в ответ горячая волна, успеваю увернуться и часть борта взрывается щепками, обрушиваясь на голову. И следом вижу еще одну волну - кроваво-красную стену силы.
Бросаюсь вбок, скольжу по гладким доскам, сбивая по пути какие-то ящики. За спиной снова раздается треск, часть носовой палубы рушится, вспыхивает огонь.
Рычу, взываю к богам и отправляю в сторону Эратского белый шквал силы. Мачта не выдерживает и заваливается, проламывая палубу. Гаденыш успевает отскочить и поднимается на ноги, готовя следующий удар.
Сквозь сияние силы видно только фигуру, призрачный лев за его спиной беснуется и исступленно рычит. Путаюсь в канатах, пытаясь подняться, и падаю обратно. Хтонь!
— Сейчас же остановитесь! — крик Разумовской режет по ушам, заставляя вздрогнуть.
Кажется, от ее приказа даже корабль встряхивает. Я замираю, не забывая усиливать защиту. Сияние ослепляет и теперь мне наверняка и ядерный взрыв нипочем, но я не останавливаюсь.
Ольга, охваченная серебристым светом, стоит наверху, сжав кулаки. Гнев в ее глазах чувствуется физически, колючим жаром отдается на лице.
Она обводит взглядом побоище - нос корабля горит, от бортов остались ошметки, а вывороченная грот-мачта медленно сползает в воду.
— Как вы посмели устроить такое на моем корабле? — голос ее, жесткий и громкий, дрожит от ярости.
За ее спиной вижу озадаченные лица Богдана и Саши. Позади раздается топот ног, пробегают люди с огнетушителями. Наступившую тишину нарушают шипение пены и ругательства.
Эратский приглушает силу, поднимает голову:
— Он напал на княжну! — его трясет от ненависти.
Чего!? Хтоническим елдаком его, да он совсем с катушек слетел. Я ищу глазами рыжую, как бы он ее не прибил в попытке защитить. Илена, к счастью, целая и невредимая, выглядывает из-за трапа.
— Это правда? — глаза Ольги, черные от злости, смотрят на меня, прожигая насквозь.
Ох, я теперь понимаю, что именно так это со стороны и выглядело. Выпутываюсь из снастей, встаю и чуть не падаю обратно. В ноге стреляет острой болью. Опускаю взгляд вниз - штанина разорвана и из бедра торчит кусок отколовшегося дерева.
— Нет, — отвечаю коротко.
— Ложь! — орет Эратский и поворачивается ко мне.
Сияние усиливается, кулаки опять сжимаются. Он что, действительно собирается продолжить прямо сейчас?
— Стой! — Илена выбирается из укрытия и бежит к нему. — Игорь не нападал на меня! Все... Все не так было, — рыжая срывается на крик. — Это я виновата!
Парень непонимающе моргает, поворачивается к девушке. Его сила стихает и я тоже немного расслабляюсь. В ноге уже горит и пульсирует, но я не шевелюсь.
Слишком хорошо вижу, что Ольга готова обрушиться на меня от любого неосторожного движения.
— Это ты, значит, заставила их разнести тут все в щепки? — принцесса переключается на Илену.
— Ваше высочество, это я виновата, — быстро говорит рыжая. — Вадим все не так понял и я не успела ничего объяснить. А потом испугалась. Все случилось так быстро...
— И что случилось? — ледяным голосом Ольги можно потушить пожар не хуже огнетушителей.
— Я... Я неудачно пошутила, — Илена вдруг начинает рыдать. — Йааа во всем виновата.
Ну молодец, пока она ревет, никто не станет докапываться.
«Не вздумай сознаваться! Отправят на дно вместе с мачтой» — ору ей и по вздрогнувшим плечам вижу, что сообщение получено.
— Ясно, — принцесса морщится на истеричные всхлипывания Каритской. — Разберемся. Что же, господа, вечеринка окончена, расходимся. Окажите пострадавшим первую помощь, — отдает она приказ кому-то из команды, кивая на нас. — С вашими семьями я свяжусь сама.
Эратский заметно бледнеет и у меня внутри пробегает холодок. Я начинаю понимать, во что влип. Мы чуть не потопили императорский корабль вместе с наследницей на борту...
***
— О чем ты только думал!?! — бешено орет на меня дед, пока я мучаюсь от боли.
Деревяшку из меня выдрали еще на фрегате. Императорский лекарь, дерганный тощий мужик, даже предложил забрать с собой, шутник. Рану промыли и наскоро замотали бинтом. Но глава рода решил, что целителя ко мне не подпустят, пока я не осознаю, что натворил.
Дед сам явился за мной, видимо, чтобы лично принести извинения Ольге. Он молчал всю дорогу домой, только скрипел зубами так, что голова заболела. Но, как только мы зашли в проклятую гостиную, его прорвало.
Орал он долго и от души. Вспомнил все махровые ругательства и способы сексуальных связей между людьми и животным миром. Отдельно прошелся по родне чуть ли не до эпохи битв богов.
Дед внушал настоящий ужас, но я так заслушался богатым словарным запасом, что, когда тот выдохся, у меня осталось только чувство глубокого уважения. За всю свою долгую речь он умудрился не произнести ни одного прямого оскорбления.
