Пока Машка рассматривает всё вокруг, я обращаю внимание на Котовского. Очень яркий персонаж. Крашенные в модный платиновый оттенок волосы беспорядочно торчат, будто он только выполз из постели. Черты лица симпатичные, хоть и немного резковатые. Глаза то ли очень бледно-голубые, то ли светло-серые, крупный рот, в носу серьга. Причём не в крыльях носа, как это обычно делают, а в самой перегородке, как у быков. И вообще, у него очень живое лицо с яркой подвижной мимикой. А улыбка такая, что заставляет тоже улыбаться в ответ. Глаза постоянно горят какой-то шаловливой задоринкой. У него совершенно другое обаяние, не такое, как у Миксаева. Оно не топит, не заставляет задыхаться. Не обволакивает, лишая возможности двигаться. Оно лёгкое и свободное. Открытое.
– Ты здесь тренируешься? – Карташова суёт нос в угол, где стоит манекен и висят шесты. Свет там приглушён, отчего кажется, будто манекен смотрит как живой. – Можно потрогать?
– Попробуй, – мрачно отвечает Влад.
Я бы после такого ответа ни за что не стала пробовать. Но Машка – это же Машка. Она тычет пальцем в нос манекену, немного толкает его, наблюдая как тот раскачивается.
– Падайте на диван, девчонки, – Кот растягивается в улыбке, кивая Машке на место рядом с собой. – Пиво? Или вы по винцу?
– А нефильтрованное есть? – Карташова присаживается на предложенное место, грациозно поведя плечами, я умащиваюсь рядом. Влад ещё возится в кухонной зоне.
Всё так странно. Что это? Двойное свидание типа? Что ещё за милые домашние посиделки с пивком и роллами. О чём мы все четверо будем говорить?
– Принцесса? – Игорь берёт второй стакан и вопросительно смотрит на меня.
– Спасибо, я не буду – за рулём.
Едва Кот пожимает плечами, передо мной на стол опускается кружка с чаем и открытая коробка конфет, а Влад усаживается рядом на диван.
Что ж, мило. Если не считать его выверта с моим блеском для губ, всё пока вполне прилично. Но почему у меня такое ощущение, что ему самому всё это не очень-то и нравится?
Дальше всё и правда происходит довольно странно, но вместе с этим и вполне сносно. Я в основном молчу, болтают больше Машка и Игорь, Влад тоже не сильно словоохотлив, но вполне живо дополняет истории Котовского с какого-то концерта. Снова смеётся, и я ловлю себя на том, что когда слышу этот смех, напряжение как-то само по себе ослабевает. Мне и самой не раз становится смешно. Кот – отличный рассказчик.
Машка пьёт немного, парни больше. Этот факт напрягает. Миксаев и так непредсказуем, а кто знает, что ему взбредёт в голову под градусом.
Я и сама не замечаю, как съедаю половину коробки конфет. Даже неудобно становится. Вкус у них прикольный. То ли вишнёвый ликёр, то ли ещё какая-то ягода. Но спрашивать не хочу.
Машка вспоминает какой-то их концерт, восторгается одной из песен, наизусть перечисляет все альбомы, щебечет про подборку каверов.
– Если хочешь, можешь попробовать спеть, – предлагает Котовский ей. – У нас есть диск-караоке.
– Конечно! – Машка хлопает в ладоши. – Только вы не будете смеяться? Я не очень хорошо пою, не то что Ле…
Наступаю ей под столом на мизинец, и она проглатывает моё имя.
– …на. Лена – моя сестра.
Нет у неё сестры Лены. Вообще нет сестёр.
Игорь что-то клацает на телеке, вытаскивает с полки диск и караоке-микрофон. Шаманит сбоку телевизора, а потом протягивает Маше микрофон.
– Выбирай, – включает список песен. – Тут и наши, и каверы.
Пока Машка определяется с песней, в комнате наступает тишина. Кот сидит на подлокотнике возле Карташовой, я всем корпусом поворачиваюсь к ней, Влад вальяжно развалился сзади. И как-то в образовавшемся вакууме я вдруг резко ощущаю его близость. Он вроде бы не придвигался, но ощущение такое острое, что волоски на шее дыбом встают.
Замечаю, как Игорь показывает рукой Маше на экран, а потом оставляет эту руку у неё на плече. Так просто и так естественно. Они включают песню, Машка пытается поймать мелодию, Игорь ей помогает. Голос у него тоже приятный, чего уж. Кажется, в некоторых песнях «Wet rain», из тех, что я слышала, речитатив принадлежал именно ему.
Машка хохочет на припеве, когда у неё откровенно не получается. А потом начинает цепляться к Владу, чтобы он спел.
Глава 27.– Ну пожалуйста, Владик, – Владик! О-о! Он, кажется, тоже откровенно прифигел. – Ну спой хоть что-то, я хочу в будущем своим детям рассказать, как слышала эксклюзив от Влада Миксаева!
– А я, значит, не считаюсь? – делано обижается Игорь.
– Конечно считаешься, Котик! – она сжимает его ладонь, лежащую на плече, и снова оборачивается к Миксаеву. – Ну? Споёшь?
Влад подкатывает глаза, но микрофон берёт. Мне, как и остальным, приходится повернуться к нему. Не сидеть же спиной.
Он листает на экране плазмы список и останавливается на одной из них. Пока играет вступление, Влад делает глоток пива и прокручивает микрофон в пальцах. Жест настолько привычный и профессиональный, что, кажется, он сам его уже не замечает. Пересаживается тоже на боковушку дивана и вперивается взглядом в меня.
Музыка пробивает резким агрессивным битом, а потом становится глуше, когда Влад начинает петь.
Я ослепил тебя,
Я заманил тебя.
Ты не можешь дышать,
Ты не станешь кричать…
Сглатываю, глядя на него снизу вверх. По рукам бежит озноб, ведь я понимаю, что выбор его неслучаен, и песня эта целиком посвящена мне.
Влад играет голосом так же, как моими эмоциями. Берёт чуть выше, читает резко. Он расслаблен, ему не нужно выкладываться, как на сцене, но эмоциональную волну я от него чувствую. Особенно, когда он переходит на припев.
Мы с тобой взаперти, хоть и двери открыты,
Но тебе не сбежать, не уйти…
Чувствую, как сзади Машка находит мою руку, сжимает пальцы, и я понимаю, насколько мои заледенели. Чистейшее звучание голоса и жуткий смысл слов.
…Мы танцуем с тобой на битом стекле,
Ноги вкровь, души вклочья…
От меня не услышишь ты слова прости,
Но ведь слышать его ты и не хочешь…
Ты ведь знаешь сама, что я тебе нужен,
Так что петлю на шее затянем потуже…
Песня обрывается резко, Влад подмигивает мне, а я чувствую, как у меня стучат зубы. Кажется, даже разжать их толком не могу. Это их недавняя песня, и как же прицельно он её подобрал, каждым словом нанеся рану.
"Так что петлю на шее затянем потуже"
Именно это он и делает. С каждым разом затягивает петлю всё туже, сводя с ума. Выбирает способы всё изощрённее, загоняя себя в мой мозг всё глубже. У меня же пальцы покалывает только от того, что он находится в полуметре и вдохи-выдохи считать приходится.
