стану.
А в следующую секунду вздрагиваю, когда на подоконнике показываются его руки — человек подпрыгивает и, схватившись за него, подтягивается. Его черная морда оказывается прямо у стекла.
— Мамочки! — отскочив от окна, взвизгиваю.
Аленка тоже вскрикивает и летит к лестнице, убегает на второй этаж.
— Что такое? — мать встревоженно встает из-за стола.
— Там действительно кто-то есть!
— Как такое возможно? — А когда в окно уже стучат, мать ошарашенно охает: — Надо кому-то позвонить, Лиля! Срочно! Где телефон? — кружится возле стола.
Стук раздается снова, и мать от страха хватается за сердце.
Я вслед за Аленкой срываюсь к лестнице.
— Вот тебе и детокс от телефонов! — мы с ней специально решили провести вечер без интернета. — «Вдовий горб растет! Зрение портится!»
Бегу в свою спальню и встречаю в коридоре Алену.
— Я позвонила папе! — сообщает она.
Взяв дочь за руку, тяну ее в спальню, там беру с кровати телефон. Едва успеваю разблокировать экран, как с первого этажа раздается оглушающий звон битого стека и истошный крик матери.
Мое сердце подпрыгивает до самого горла и тут же ухает вниз.
Бросаемся с Аленкой к Римме.
Удивительно, что в этой ужасной ситуации моя дочь ведет себя хладнокровно: не истерит, не плачет.
Встречаем мать на лестнице.
Римма, подобрав полы своего длинного шелкового халата, взмывает по ступеням наверх.
— Кошмар! Они окна бьют!
— Они?! — выпаливаю я. — Их несколько?
— Не знаю… не поняла… но все равно будь они прокляты!
Ближняя комната на втором этаже, в которой можно запереться, — кабинет Суворова. Забегаем туда и закрываемся.
— Ты позвонила? — борясь с отдышкой, спрашивает мать.
— Не успела.
— Так чего же ты ждешь?! Звони уже хоть кому-нибудь!
Трясущимися пальцами набираю номер друга детства Расулова. У него свое охранное предприятие. Я уверена, здоровяки Давида откликнутся очень быстро. Давид дает нам инструкцию, как действовать в этой ситуации.
Потом звоню в полицию.
Удары, разносящие вдребезги наши окна, повторяются и повторяются. Мы боимся, что пришлые мерзавцы могут проникнуть в дом.
— Нужно спрятать Алену, — приказывает мать.
Окинув помутившимся взглядом кабинет, подбегаю к большому книжному шкафу и открываю дверцу нижнего отсека.
— Иди, доченька, — тихо подзываю ее.
— А ты?
— Мы с Риммой снаружи подождем. Все будет хорошо, милая.
Спрятав Алену, дышим с матерью через раз, прислушиваясь к звукам. Мать на цыпочках подходит к рабочему столу Суворова и берет латунную статуэтку вставшего на дыбы льва.
— Разбойников нам еще не хватало… — шепчет она. — Гады. Пусть только попробуют тронуть моих девочек…
Внизу шум стихает, но почему-то становится лишь страшнее. Затаив дыхание, крадусь к окну. В кабинете не горит свет — меня не должны увидеть с улицы.
Двор кажется пустым.
Может быть, злоумышленники уже в доме?
Жесть…
Меня всю лихорадит, глаза щиплет от слез, которые я отчаянно сдерживаю, кусая губы. Через минуту вдалеке за забором вспыхивает свет автомобильных фар, а потом распахиваются ворота. Образ вошедшего детально не разглядеть, но по размашистой военной походке я узнаю Суворова.
— Захар приехал, — говорю матери.
— Слава богу… — облегченно выдыхает она.
Вижу, как Суворов заходит в дом.
Ключи у мужа есть, но я не знаю, заперта ли вообще была дверь.
Крепко сжимаю телефон и прислоняю его к груди. Сообщать сейчас Захару, что мы на втором этаже в кабинете? Или звук звонка помешает мужу? Подожду.
Бесшумно подхожу к двери и прислоняюсь к ней ухом.
— Еще кто-то приехал, — шикает мать. — Давид, наверное.
Мое сердце замедляет ритм, когда в тишине большого дома раздаются шаги.
— Лиля! Алена! — громкий голос Захара.
Уф…
Я быстро отпираю дверь и выбегаю из кабинета. Однако, едва посмотрев на мужа, замираю, будто превращаясь ледяную статую.
Его лицо…
С правой стороны разбита губа и рассечена бровь. А слева на скуле гематома. Эти раны не свежие, но все равно внутри меня что-то обрывается. Я начинаю тоже испытывать боль, только представив, как больно было Захару в тот момент.
— Лиля, все нормально? — он подходит ко мне и берет за плечи.
Меня до сих пор трясет, и способность говорить куда-то исчезает. Но рядом с мужем я испытываю облегчение. Теперь точно будет все хорошо.
Эмоции, которые я насильно сдерживала, чтобы не поддаться панике, выплескиваются наружу целым ливнем слез. Разревевшись, крепко обнимаю Захара и лицом утыкаюсь ему в грудь.
— Папа! — взвизгивает позади Аленка. — Ой, что у тебя с лицом?
— Поскользнулся на банановой кожуре и упал, — отвечает он. — С тобой все в порядке, принцесса?
— Да!
Последней из кабинета выходит Римма.
— Мой несравненный зять, — сдержанным тоном говорит она, — словами не описать, что мы пережили…
Позже мы с матерью отпаиваемся успокоительным чаем в гостиной.
Полицейские исследуют территорию. Люди Расулова, убедившись, что в коттедже никого нет, уезжают. Но Давид, тоже примчавшийся к нам, все еще здесь. Они с Суворовым общаются на улице.
Со слов полицейских, человек в балаклаве был один. Перелез через забор, воспользовавшись веревкой с крюком, перебил все окна на первом этаже, но в дом не заходил. Его мотивы, предположительно, — напугать нас.
— Вы кого-то подозреваете? — садится к нам на диван следователь.
Покосившись взглядом на Аленку, которая задремала на коленях у Риммы, я поджимаю губы.
— Я никому зла не делала, но есть на примете двое, — вполголоса отвечаю. — Ирина, — успеваю только сказать имя этой шлюшки, как в дом возвращается Суворов. Складываю руки вместе, напряженно переплетая пальцы. — Она бывшая работница моего мужа. Не так давно приезжала сюда и говорила гадости.
— Причина?
И здесь я немного теряюсь.
Как сказать почти незнакомому мужчине о таком позоре, случившемся в нашей семье? При других обстоятельствах я бы предпочла никому не говорить про Ирины разборки, чтобы не сгореть со стыда. Скандалить с любовницей, тем самым опускаясь до ее грязного уровня, для меня недопустимо.
Мать, которая тоже слышит это впервые, кладет ладонь на мое запястье и успокаивающе поглаживает большим пальцем.
— Уважаемый, посмотрите на мою Лилию, — тягучим бесстрастным тоном говорит она. — Красивая, успешная в карьере и богатая. Лилия невольно дала ей повод завидовать. Ирина женщина недалекого ума, положившая глаз на моего не менее успешного зятя.
Следователь кивает, наспех записывая, что мы говорим.
— А кто второй?
Снова бросаю короткий взгляд на Суворова, который остановился в нескольких метрах от нас и тоже внимательно слушает.
— Роман Гордисанов. Он приезжал сегодня ко мне на работу. Мы с ним не поладили. Потом я вызвала такси и отправилась домой, а когда вышла из машины, заметила, что Гордисанов за мной следил. Это показалось мне очень подозрительным.
— Гордисанов знал раньше, где вы живете?
— Нет, не должен
