пугающим? Так страшно. А потеря поддержки Кира, как и потеря жемчужины чародея, лишили меня той опоры, за которую я, оказывается, всё это время и держалась.
Глава 27, в которой предметы меняют своё местоположение
Ульяна
Кристофер, как и обещал во вчерашнем письме, вернулся в замок. Спешно позавтракали (ему не терпелось скорее увидеть мой прогресс за время своего отсутствия) и сразу же, нагруженные стрелами и арбалетом отправились на тренировочную поляну. Кир тоже плёлся позади — он единственный, кто не пошёл сегодня на занятия.
По лицу Кристофера не могу понять, знает ли он о произошедшем. Но он молчит, а лицо его имеет самое обычное выражение. Это вселяет надежду. Вскоре мы оказываемся на месте. "Учитель" садится на поваленное дерево, всё ещё ничего не говоря, не делая никаких замечаний и вообще никак не комментирует мои действия, пока я привычными движениями заряжаю арбалет. Я больше не забываю про предохранитель, не делаю излишне резких движений, как раньше. Но всё же без особой надежды нажимаю на курок. Конечно, стрела летит в сосновый ствол, едва коснувшись листа бумаги.
— Ты же говорил, что Ульяна стреляет как опытный охотник, — прищурился Кристофер.
Получается, до Кристофера дошла информация о моём внезапном успехе, но ему ещё не известно чем такие достижения обусловлены. Кир в силу своего благородства промолчал и даже не сверкнул в мою сторону злым взглядом. После нашей последней перепалки мы больше не разговаривали. Ни единым словом не перекинулись. Даже во время общих трапез избегали не то что общаться, а просто смотреть друг на друга.
Вторая стрела задевает внешний круг мишени. Третья повторяет путь предыдущей стрелы. Четвёртая не задевает даже лист бумаги. Мужчины всё это время молчат, и я начинаю терять самообладание. Движения мои более резки, нетерпеливы. Я пыхчу, злюсь и хочу, чтобы они оба ушли, оставив меня наедине со своей борьбой.
— Расслабь шею, — услышала я голос Кира, когда кончики его пальцев коснулись моей кожи на затылке, за секунду заставляя моё сердце биться чаще.
Он сразу убрал руку, а я даже понять ничего не успела — так быстро всё произошло. Оборачиваюсь назад и вижу, что ничего не замечающий Кристофер снова занят чтением письма, пока маленькая колибри скачет у его ног. Я настолько погрузилась в себя, что не заметила перемен на поляне. Снова перезаряжаю оружие и встаю в правильную стойку, стараясь выровнять дыхание и расслабить мышцы. Пятая стрела уже готова к полёту, удобно расположившись в ложе арбалета — нажимаю на курок. Попадаю на второй круг мишени. Лучше результата у меня ещё не было: второй раз я задеваю средний, второй круг, но ещё ни разу первый.
— Стреляешь ты уже лучше, — заговорил Кристофер, доставая из кармана брюк ручку, собираясь ответить на письмо. — Но что если мы попробуем другие стрелы?
— Это что-то изменит? — спрашиваю.
— У тебя короткие, так называемые болты. Но можно попробовать более длинные — они быстрей занимают нужное направление в полёте, так как больше вращаются. Кир, у тебя же были длинные?
— Они где-то в подвале, — Кир махнул рукой в сторону замка.
— Вот и сходите за ними, а я пока на письмо отвечу.
***
Шли мы молча. Это неловкое молчание только мне приносит неудобство? Идёт и ничего не говорит. Даже не посмотрит в мою сторону. На поляне мне показалось, что он начал оттаивать. Показалось? Ох, Ульяна, он всего лишь коснулся твоей шеи и велел расслабить мышцы, а ты уже что-то опять вообразила, — одёргиваю саму себя. И про Диану не забывай, с которой он вчера почти целовался. Или даже целовался, пока ты не появилась. Я видела её с Габриэлем, когда шла в «ванную комнату». И даже решила, что это его пассия. Они хихикали, и я слышала, как он назвал девушку Дианой, а та что-то щебетала о чае и печенье или о ещё какой-нибудь ерунде — я не очень внимательно их слушала. Мне уже давно всё стало ясно про Габа из разных рассказов о нём, да и сам он не скрывал особо повышенную любовь к женскому полу. Вот я и решила, что Диана с ним. А потом увидела то, что увидела.
Мои мысли стихают, когда я и Кир спускаемся вниз по лестнице. В подвале замка темно, так как здесь совсем нет окон. Но стоило нам спуститься по лестнице в мрачные глубины, как сразу зажглись магические сферы, открывая в своём свете совершенно обычный белый коридор с такой же лепниной и картинами в позолоченных рамах, что и на основных этажах. Это вовсе не сырость, крысы и грязь, как оказалось. Я передёрнула плечами от воспоминаний связанных с одним из подвальных помещений. В какую из всех этих комнат меня бросил тогда Онджо? Похоже, что в ту, мимо которой мы сейчас проходили. Потому что у неё нет двери в отличие от остальных. Дверь на потолке, как я помню, и ведёт прямиком на первый этаж.
Наконец, Кир со скрипом открывает дверь одной из комнат, в которой тоже сразу зажглись сферы под потолком. А в моей подвальной "тюрьме" никаких сфер не было… Или были, но я не умела их зажигать, не зная, что они вообще существуют. Не зажигаются же эти магические светильники просто так, а только силой мысли.
В комнате свалено всякое барахло: какой-то стул с пыльным покрывалом на нём, вспоротое кресло с извергающимся из него синтепоном, валяющиеся картины и пустые рамы, потрескавшаяся посуда, ботинки, игрушки, кружевная тюль на полу, сухие цветы, ветки дерева… Давно я подобного бардака не наблюдала. Не удивлюсь, если и дверь так скрипит от того, что сюда просто никто никогда не заглядывает. Просто свалка с нелепым набором предметов. А ещё стеллажи, в которых наверняка не лучше обстановка. По ним Кир и принялся шарить, поднимая в воздух пыльные облачка, вызывающие желание чихнуть или зажать нос и уйти куда подальше.
— Что за чёрт… — услышала я его бормотание.
Он смотрел на вазу. Это, несомненно, была та самая ваза, которая способна усмирить нрав Онджо. Уж очень она подходила под описание, что давал мне Кир.
— Странно. Что она тут делает? — разрезает тишину недовольным голосом.
— Э-э… Онджо же не может прикасаться к предметам и перемещать их? — мой голос звучит неуверенно, так как я уже не удивлюсь даже если узнаю, что призрак умеет танцевать балет или круто боксирует.
— Не может. — Кир недовольно хмурит брови, рассеянно обводя взглядом всё помещение. — Ему кто-то помог.
