Джонас удивленно вгляделся ей в лицо:
— А зачем тебе было этим заниматься?
— Потому что мне было противно пользоваться одной ванной со шлюхами, пьяницами и прочим сбродом, который ютился в ночлежках! — взорвалась Верити.
— Ну-ну, успокойся. — Джонас обнял ее и нежно погладил по голове. — Если тебя это так раздражает, мы поищем другую гостиницу.
Верити всхлипнула, стараясь удержать закипавшие на глазах слезы. Она стала такой несдержанной — в последнее время любой пустяк выводит ее из себя.
— Прости, Джонас, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Я веду себя так глупо. Я не знаю, что со мной. Здесь очень хорошо — чистое белье, прекрасный вид из окна. — Она постаралась незаметно отереть слезы со щек. — Как и обещано в путеводителе.
— В путеводителях часто бывает неверная информация.
— Но здесь и правда хорошо. — Верити подняла голову и оглянулась вокруг. — Даже очень. Просто я немного расстроилась, когда узнала, что тут нет ванной. Но теперь все в порядке. Не обращай внимания на мои капризы.
Джонас внимательно посмотрел на нее. Она бодро улыбнулась ему, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
— Ты и правда хочешь здесь остаться?
— Я буду воспринимать неудобства как неизбежные спутники приключений, — сказала она. Джонас кивнул:
— Ну, раз ты так решила…
— Да, я так решила.
— Хорошая кровать, ничего не скажешь, — со значением заметил Джонас. Верити насупилась:
— Не смей говорить об этом с таким видом!
— Как, тебе уже разонравились приключения, радость моя?
— В этой поездке будет достаточно приключений и без твоих выходок, — отрезала она. — Когда ты собираешься звонить Кейтлин?
— Да хоть сейчас. — Он взялся за телефон, стоящий на тумбочке рядом с кроватью.
— Дай сначала я с ней поговорю, — попросила Верити.
— Пожалуйста. Сам-то я не особенно горю желанием. При воспоминании о ней у меня до сих пор мурашки бегут» по коже.
— Это потому, что ты всегда ее недолюбливал.
Верити нашла нужный номер в истрепанной записной книжечке, где среди прочего значился бесконечный список перечеркнутых крест-накрест устаревших телефонных номеров Эмерсона. Вероятно, скоро такие же столбики цифр появятся против имени Джонаса. Отбросив грустные мысли, Верити взялась за телефон. Послышались гудки; скорее бы уж Кейтлин или ее подруга Тави сняли трубку!
Прошел уже почти месяц с тех пор, как она последний раз говорила с ними по телефону. Джонас и не догадывался, что Верити несколько раз звонила Эванджер после событий прошлой осени. Наверное, он бы этого не одобрил, но Верити чувствовала, что ей необходимо знать, как талантливая художница пережила душевную травму.
Наконец в трубке послышался тихий мягкий голос.
— Тави? Это Верити. Как у вас дела?
— Верити! Я так рада, что ты позвонила. У нас все хорошо — Кейтлин снова рисует. Правда, это замечательно?
Верити улыбнулась:
— Она довольна своими работами?
— Думаю, да. Ты ведь знаешь, она так требовательна к себе, но владелец галереи в Сан-Франциско, ныне заказчик Эванджер, говорит, что это ее лучшие картины и в них соединились душевная мудрость и творческая интуиция. Кейтлин его восторги ужасно забавляют — она считает всех искусствоведов пустословами.
— Да, я знаю.
— Но мне кажется, в глубине души она рада, что не утратила способности придавать своим картинам достоверность. Одно время она думала, что ей больше не захочется рисовать, раз ужасы прошлого больше не тревожат ее. Но теперь ее желание, похоже, сильнее, чем прежде. Сейчас я тебе ее позову.
Через минуту трубку взяла Кейтлин.
— Верити? Как хорошо, что ты позвонила. Как поживаешь?
— Да вот, хромаю потихоньку — подвернула ногу, а так все в порядке. Говорят, ты снова рисуешь. Это правда?
Наступила пауза, и Верити представила себе женщину необычной и яркой внешности со шрамами на лице и вывернутой ногой. Ей вдруг показалось, что все далеко не так хорошо, как старалась представить Тави.
— Кейтлин? — мягко позвала она.
— Да, слушаю, Верити. Это правда, я снова занялась живописью. Я молчала, потому что не знала, как и благодарить тебя. Я словно заново родилась и уже не ощущаю себя такой старой, как полгода назад, хотя в каком-то смысле стала мудрее. Скажи, разве это не странно?
Верити машинально положила руку на живот.
— Нет. — ответили она. — Я понимаю, что ты чувствуешь.
— Вы с Джонасом все еще вместе?
— Мы с Джонасом? — переспросила Верити, взглянув на него краем глаза; он стоял у окна, наблюдая за кипучей жизнью маленького порта. — Да, мы вместе.
Джонас, нахмурившись, бросил взгляд через плечо. Она ласково улыбнулась ему в ответ.
— Это хорошо, — сказала Кейтлин. — Вы нужны друг другу. Более того, вы просто созданы друг для друга.
— Кейтлин, я хочу попросить тебя об одном одолжении. То есть это Джонас хочет тебя попросить.
— Говори, Верити, я сделаю все, что в моих силах.
— У тебя сохранились старые записи из Отдела исследований аномальных явлений?
— Они давно уже сданы в архив и пылятся в подвале. А зачем они вам?
— Джонас тебе все объяснит. — Верити передала трубку Куаррелу.
— У меня есть перечень имен, Кейтлин, — начал он без предисловий. — Мне нужно знать, сохранилась ли о них какая-нибудь информация в архивах.
— Минутку, я возьму бумагу и ручку. — Послышалось шуршание, потом снова раздался голос Кейтлин:
— Да, Джонас, я тебя слушаю, диктуй.
— Элисса Уорвик, ее брат Даг, Оливер Крамп, Престон Ярвуд и Слэйд Спенсер. Последний, Спенсер, балуется наркотиками.
— Посмотрим, может, нам с Тави удастся что-нибудь отыскать. Впрочем, тебе придется подождать. Когда тебе позвонить?
— Чем скорее, тем лучше. — Джонас покосился на Верити и добавил:
— Верити избрала для меня новую карьеру. Так что теперь я историк-консультант — Он продиктовал номер их гостиничного телефона.
— Очень странный код. Где вы находитесь? — с любопытством спросила Кейтлин.
— На северо-западе, неподалеку от Сиэтла. Мы хотели совместить приятное с полезным. Живем сейчас на одном из островов Сан-Хуана.
— В это время года?!
— Да. Верити ожидала, что здесь как на Гавайях. Кейтлин негромко рассмеялась;
— Она уже разочаровалась?
— Ты же знаешь Верити. Она во всем видит только хорошее. Так оно и было, пока не обнаружилось, что ванная находится в коридоре гостиницы.
