врать дальше, чтобы не выбиваться из роли. Благо мы как раз подошли к кухне. – Шуай бросил меня при всех, растоптал мое сердце, и я… – натужный всхлип получился довольно натурально вкупе с дрожащей нижней губой, – я вчера с ним вечером виделась, попросила о малости – защитить от слухов… Но мне больно смотреть на него после всего, что случилось. Всю ночь рыдала, уснула под утро.
– Ой, прости, да-да. Так вот почему ты только сейчас вышла и вся такая помятая и с синяками под глазами, – сочувственно покивала она. Я же сделала для себя мысленную пометку, что завтра отосплюсь. И пусть весь мир, а точнее сюжет, подождет.
– А знаешь, и хорошо! Я своего мнения не меняю – он тебе и не нужен! Тем более что Ланлинь и вовсе стыд потеряла, она вчера Сюин знаешь что сказала? – тут же переключилась Мянь-Мянь на новую сплетню.
– Прости, давай потом поговорим, ладно? Я себя еще не очень хорошо чувствую. Вот возьму еды с собой и, наверное, буду весь день отсыпаться, приводить мысли в порядок.
И пока Мянь-Мянь не принялась меня искренне утешать, тревожа мою совесть, я юркнула в приоткрытую дверь кухни. Там быстренько набрала провизии на одолженный поднос и поспешила к себе. К счастью, подруга не стала меня дожидаться, иначе пришлось бы объяснять ей, насколько велики мои страдания, раз проснулся такой страшный жор, что помимо огромного количества обычной еды я еще и на сырое мясо перешла.
Дома я натянула балаклаву, проверила перед зеркалом, что меня в ней точно не опознать, и спустилась в подпол. Обнаружила, что там никто не спит, но веревки на этот раз уцелели. Как мне показалось, не из-за сознательности некоторых с хвостом, а потому, что тигродракончик оказался дисциплинированнее «мамочки» и после моего запрета жевать привязь отказался.
– Ну наконец-то! Ты куда пропала на полдня? Он уже примеряется к моему хвосту, корми его скорее! – встретил меня Линь возмущением вместо приветствия, а голодный тигродракон на радостях едва не сбил с ног. Но получил куриную ножку в пасть и с довольным урчанием потащил в какой-то угол.
– И тебе привет, – усмехнулась я, начисто проигнорировав упрек, и поставила поднос с едой на кровать. – Что сначала – лопать или до сортира?
За несколько дней плотного лечения мы с лисом, как мне кажется, оба незаметно привыкли не стесняться таких обыденных вещей.
– Все сразу, и можно без риса, – довольно кисло вздохнул пленник, внимательно глядя мне в лицо, словно пытался его рассмотреть сквозь шелковую маску. – Долго ты еще собираешься меня тут держать?
– Не знаю, – предельно честно ответила я. – Зависит от того, какие у тебя самого дальнейшие планы.
– А какие у меня могут быть планы? – пожал плечами Сан Линь и отошел за занавеску к бадье с водой и горшку. Ко мне он приблизиться даже не пытался – уже усвоил, что я неведомым образом могу вырубить его в течение секунды. А я действительно держала рядом с ним невидимый левитирующий пузырь, потому что осторожность – наше все. Как бы ни был мне симпатичен персонаж. – Буду растить ребеночка. Ему надо много есть и многому учиться. А ты, как хороший отец, обязана нас этим обеспечить. – В его голосе прорезалось веселое ехидство. «Ребеночек», успевший за это время схомячить почти всю курицу в одну харю, смешно пофыркивая-помурлыкивая, уже сопел на кровати.
– А потом? – тихо усмехнувшись, продолжила допрос я, глядя, как лис покорно возвращается на кровать, садится и ставит поднос с завтраком себе на колени. Дремавший на подушке детеныш тут же заинтересованно поднял круглые тигриные уши и облизнулся.
– А что потом? – Сан Линь пожал плечами и улыбнулся. И вот эта улыбка мне не понравилась. – Потом встречусь кое с какими старыми знакомыми… доделаю некоторые дела. И буду жить дальше. – В его голосе отчетливо скрежетнула фальшивая нота.
– Кому раньше отправишься мстить? – Я старалась говорить спокойно и собранно. – Вейджо Муну или той девице, что спровадила тебя на казнь?
Лис едва не подавился острой курицей, которую жевал. Весь подобрался, и я почти физически ощутила, как исчезают его расслабленность и странное доверие.
– А тебе какая разница? – Его ухмылка теперь стала кривой и злобной. Опасной. – Или скажешь, что надо поиграть в игру «отпусти и забудь»? Поэтому меня и на привязи держишь, как дикого зверя? Кто тебя нанял?
Хорошо хоть кинуться не попытался. Помнил про усыпление. Лишь сильно сжал палочки побелевшими пальцами.
Глава
30
Самое смешное, что Сан Линь не ошибся: меня в прямом смысле наняли его спасать. Только не те, на кого он мог подумать.
– Никто из этого мира меня не нанимал, – фыркнула я, даже не пытаясь выразить свое отношение, а от общей забавности ситуации – ни словом не соврала. – Вот еще. Никаких «отпусти и забудь». Тем, кто причиняет нам боль, нужно раз и навсегда показать, что безнаказанно это делать не получится. Иначе охамеют вкрай и будут бить, пока не добьют совсем. Вот я и интересуюсь – куда раньше пойдешь?
Лис замер, словно подавился собственной злостью и недоверием. Сначала широко открыл глаза, потом прищурился:
– А как же заветы светлых правильных людей, высокая мораль и вот это все?
– А кто тебе сказал, что я светлая и правильная? – Мое искреннее удивление будто мазнуло его по лицу, как кисточка на хвосте: легко и щекотно, судя по тому, как он вздрогнул и приоткрыл рот. – Я нормальный человек. Имею право не любить тех, кто мне гадит. И давать сдачи тоже имею право. С чего бы мне осуждать за это тебя?
– Значит, не будешь осуждать? – Лис улыбнулся как-то нехорошо. – Даже если я пойду и вырежу всю семью Мун?
О-хо-хо… Вот оно.
– Зачем? – Я даже не пыталась сыграть тяжкое недоумение, оно само вырвалось вместе с обреченным вздохом.
– Что значит «зачем»? – Сан Линь зло хмыкнул. – Сама только что…
– Да нет. – Я нетерпеливо махнула на него рукой. – За что ты ненавидишь Вейджо Муна, я в курсе. Зачем семью вырезать?
– Откуда ты знаешь, за что я его ненавижу?! – зашипел лис и дернулся ко мне, но вспомнил о невидимом шаре со снотворным и остался сидеть. – Откуда?!
– Да какая разница? Ты на вопрос не ответил. Зачем тебе сдалась вся его семья?
– Затем, что он заслужил! – Ух как заорал, аж тигренок с чешуйчатым хвостом и кожистыми крылышками испуганно вякнул и полез прятаться под подушку. – Если ты и правда знаешь, за что я его ненавижу, зачем спрашиваешь?!
