Под ложечкой противно засосало. Наверно, если бы Макаров меня обманул, мне было бы проще. Сейчас у меня была реальная возможность избавиться от Глеба, и признаться самой себе, что делать я этого не хочу было очень трудно. Завернув документы в пакет и обмотав скотчем, я приклеила сверток ко дну кресла. Других тайников в моем доме не водилось. Хоть взор Бессонова и сулил райское наслаждение, я помнила, что в раю не все так гладко закончилось.
Как-то на банкете, в честь свадьбы дочери нашего мэра, Бессонов оставил меня на несколько минут одну. В последнее время между нами установились доверительные отношения. Я думала о том, как быстротечно счастье, когда услышала за спиной знакомый голос:
— Ты как всегда потрясающе выглядишь. — голос принадлежал Климу.
Повернувшись, я улыбнулась так, словно встретила старого друга. Действительно, меня так изматывали эти светские приемы, где собиралась стайка ненавистных друг другу людей, которые безостановочно демонстрировали мастерство своих стоматологов, сверкая фальшивыми улыбками, холодными, как льды Антарктиды. Дамы, успевшие между собой наладить контакты задолго до моего появления, никак не могли пустить меня в свой круг, поэтому подруг я здесь не завела. Оттого обрадовалась, увидев Клима.
— Да и ты не отстаешь!
Он протянул мне бокал с шампанским.
— Старик тебя надул? Или чудовище очаровало?
— Скорее второе, чем первое.
— Очаровало или ты в плену?
— Брось, он отличный малый, просто нужен особый подход.
— Ты играешь с огнем, Полина. — Сказал он серьезно и добавил, — на всякий случай, если захочешь потушить пламя- я всегда к твоим услугам.
— Спасибо, но надеюсь, у этой сказки будет счастливый конец.
Ему пришлось ретироваться, так как в поле нашего зрения появился Глеб.
— Ай-ай-ай, Детка! За тобой нужен глаз да глаз!
— Можешь в наказание запретить мне посещать подобные мероприятия. Иначе наши встречи неизбежны.
— Ну уж нет, наказание будет другим, — прошептал он, склонившись к моему уху.
По окончанию празднования, мы отправились домой. По дороге, я спросила Глеба:
— Ты узнал что-нибудь об Агнесс?
— У нее никогда не было детей.
Я открыла рот от удивления, а он продолжил:
— Она была беременна и сделала аборт. О том, что она беременна от любовника, отец узнал от мамы. Он уговорил Агнесс оставить ребенка, предложил огромную сумму и пожизненное содержание, если она согласится отдать малыша ему. Она уже избавилась от ребенка, но и упустить такое предложение не могла. Когда пришел срок рожать, она договорившись с кем-то в роддоме, отдала отцу абсолютно чужого ребенка. Потом еще долго шантажировала его тем, что появится в жизни Бориса. Неизвестно, узнал он о том, что Борис не его сын или нет. Зато мама узнала за что Макаров отсидел. После смерти отца, со всем наследством он получила и эти бумаги, но предпочла их уничтожить. Она не хотела, чтоб я мстил, она хотела, чтоб между нами был мир.
— У меня нет слов.
Оставшуюся дорогу мы ехали молча. Я уже пожалела, что начала расспрашивать Глеба, испортив настроение нам обоим.
Утром я проснулась и не обнаружила Глеба рядом, непонятное чувство тревоги нахлынуло на меня, накинув халат, я бегом спустилась вниз по лестнице и застала Бессонова на кухне за приготовлением завтрака. Подошла сзади и обняв его, уткнулась носом в широкую спину.
— Что это за телячьи нежности, не похоже на тебя совсем. — Рассмеялся Глеб, поворачиваясь ко мне.
— Я тебя люблю. — Сказала, я улыбаясь.
— Черт! — Воскликнул он. — Я как раз хотел сказать, что тебе лучше переехать к себе.
Я отстранилась, не понимая, что мне сейчас делать. На меня как будто вылили ушат холодной воды. Глеб рассмеялся, подхватив меня и усадив прямо на стол, навалился сверху:
— Да шучу я! Милая, конечно, я шучу! — Он начал покрывать мое тело поцелуями, приговаривая, — Кажется на завтрак у нас что-то сладкое и дико вкусное.
А уже несколько минут спустя кухня напоминала неспокойный берег внезапно разволновавшегося моря. Все летало, страсть кипела, было не до слов и не до разума…
Отдышавшись, я спросила:
— Какого черта? Где все?
— У всех сегодня выходной.
Я удивленно уставилась на Бессонова.
— Охрана, разумеется снаружи. Так что если решишь сбежать ничего не выйдет. В остальном, я весь твой.
День мы провели великолепно, наслаждаясь друг другом, будто были одни в целом мире. За ужином Глеб сказал:
— Вернемся к нашим баранам.
Я вопросительно подняла бровь.
— Мне нужна безупречная биография. У всех приличных людей есть жены. Поэтому в ближайшее время я тоже собираюсь обзавестись таким аксессуаром. Думаю, ты вполне подойдешь, но если у тебя есть возражения на этот счет, придется переехать в подвал и все хорошенько обдумать, до тех пор, пока не придешь к правильному решению.
— Скажи ты в своем уме?! Почему даже предлагая руку и сердце нужно обязательно сделать вид будто покупаешь диван? — Негодовала я.
— О, Боги! Потому что не хочу на камерах выглядеть полным идиотом, на случай, если сейчас отрублюсь, а ты свалишь в закат. — Рассмеялся Бессонов. — Ладно пошли! — он взял меня за руку и мы отправились во двор.
Фейерверк, оркестр с живой музыкой, непонятно откуда взявшиеся Машка с Борисом и Бессонов на одном колене, с протянутой коробочкой- все это мало походило на реальность.
— Полина, я хочу, чтоб ты стала моей женой! — Театрально пропел Глеб.
Я махнула рукой в районе виска:
— Никак не могу сосредоточится, что-то упирается в висок. Ах, да! Это же ружье! Кажется, у меня и выбора-то нет! — Рассмеялась я.
— Конечно, нет! — зашипел Бессонов. — Я непременно выстрелю и в свидетелей тоже.
На этот раз мы рассмеялись оба.
— Да! Да! Да! — закричала я, а Глеб, подхватив меня, закружил на руках.
Машка с Борисом, стоявшие почему-то в обнимку зааплодировали нам. Салют взрывался, Бессонов безостановочно меня целовал, а я думала о документах, лежащих в тайнике в моей квартире.
— Никогда не говори никогда, Поля! — Хохотал Борис. — Я же говорил, ты найдешь в нем плюсы! Хотя, я безбожно врал.
— Ну хоть кто-то разглядел во мне что-то хорошее, что это если не судьба?
— Вообще-то, наши отношения построены исключительно на запугиваниях и угрозах моей жизни, — я поцеловала Бессонова в не бритую щеку. — На самом деле, я счастлива.
Отметив начало нового этапа наших отношений в компании Бориса и Машки, которые к моему удивления оказались любовниками, мы предались греху и разврату с особым усердием.
Была глубокая ночь, Бессонов спал мирно посапывая, а я никак не могла заснуть. Окончательно потеряв всякую надежду погрузиться в царство Морфея, я потихонечку встала и спустилась на кухню.
Полная луна хорошо освещала
