За мечтами и непростыми мыслями часы мчат незаметно. Электронный экранчик на панели показывает уже «3:08», когда джип проезжает мимо приветственной надписи в Индианаполис. Ещё не начало светать, но Эми, наконец, просыпается, по-детски протирает глаза кулачками. Смешная. И немного растрёпанная, но так она, наконец-то, кажется живой. Чуть-чуть, совсем незаметно в полумраке, но розовеют щёки, когда между ней и Браунвиллем пролегают мили.
— Нам нужно остановиться, — бормочет она то, что Ник и сам уже успел понять.
— Согласен. Лиам точно не ждёт гостей среди ночи, я и звонить ему буду не раньше утра. Нам нужно переждать несколько часов где-то, и бросить подальше машину.
— Отель? — устало моргает Эми и потирает затекшую шею. — Тебе тоже надо вздремнуть.
— Хорошая мысль, — кивает он. Конечности и правда, изрядно затекли, а в глаза словно насыпали песка. Немного отдыха точно необходимо, ведь на ладонях до сих пор мозоли от лопаты, которой орудовал в лесу.
Они оставляют джип на парковке перед каким-то ночным клубом, затесавшись в ряды автомобилей. По гугл-картам в смартфоне Амелия быстро находит неподалёку скромную гостиницу с круглосуточным приёмом постояльцев — зато название громкое, «Эдем». Смешно. Ник покорно тащит свою небольшую сумку с запасными майками и её рюкзачок — кажется, ещё более лёгкий. Создаётся ощущение, что она нарочно не хочет забирать из дома Алекса даже шмотки, как лишнее напоминание. И это хорошо.
На улицах незнакомого города прохладно и тихо, ярко светят фонари и неоновая вывеска отеля. Приходится регистрироваться по его водительскому удостоверению, но вряд ли их пропажу заметят так быстро: а к утру они уже свалят, оставив старые документы в мусоре вместе с ключами от чужой тачки. Будут жить по поддельным именам, хотя бы ближайшее время, пока Босс не успокоится и не махнёт рукой на беглецов — у него наверняка есть дела поинтересней, чем нанимать орду частных сыщиков или оплачивать официальное объявление в розыск. Администратор смотрит на случайных ночных гостей с лёгким подозрением, но всё же отдаёт долгожданные ключи от небольшой комнатки в самом конце пыльного коридора.
— Кажется, мы ему не понравились, — Ник пытается смешком разрушить неловкое напряжение, которое только нарастает, потому как Эми абсолютно безучастна. Покорно плетётся за ним, и не поймёшь, то ли чересчур устала, то ли сказывается эмоциональное истощение. Безразлично пожимает плечами:
— Мне тоже мало кто нравится в четыре часа утра.
Он вставляет ключ в замочную скважину, проворачивает с тихим щелчком. Отпирает дверь, переступает порог номера, и вдруг странные хлопки заставляют поднять взгляд от своих ботинок и выронить багаж. Аплодисменты от зрителя?
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
— Я уже заждался вас, — до ужаса знакомый голос Босса поражает мышцы холодом. А в темноте комнаты видится восседающая в кресле напротив двери статная фигура в чёрном пиджаке.
***
— Думал, он сейчас на меня кинется, — усмехаясь, Алекс откладывает раскуренную сигару на край пепельницы и разворачивается к Эми. — Парень не на шутку завёлся. Как у вас с ним всё продвигается?
Она ещё смотрит на только что прикрывшуюся дверь, и от вопроса нервно вздрагивает. То, что начиналось, как обычное поручение, вышло из-под контроля. Она сама заметила слишком сильный порыв Ника защитить её, слишком крепко сжатый в сдерживаемом бешенстве кулак. Мысли о Наоми и всех играх уходят на второй план. Желание выслужиться и выполнить непростое задание привело её в полную задницу.
— Хорошо, — как можно спокойней, отстранено тянет Эми. — Он заинтересован, как ты сам можешь видеть. Зол на тебя из-за своей сестры, так что не надейся, будто он захочет остаться работать дальше. Ждёт-не дождётся возможности исчезнуть.
В её серых глазах вспыхивает искорка торжества: хоть тут она не налажала, выведала всё, что он просил. Более того, что бы не говорил Алекс, она достаточно привлекательна, ведь Ник увлёкся ей не просто как друг. Лишь бы только не выдать, что и для неё всё это — давно уже не игра, не проверка, не развлечение и не азарт. Что она втайне греется рядом с этим теплом, восхищением и искренностью.
— Я так и предполагал, — грустно вздыхает Алекс, и вдруг подходит к ней ещё ближе, обдавая ароматом дорогого табака и пряного горького шоколада. Его пальцы как будто даже с нежностью самыми кончиками проходятся по её напряжённой скуле, вынуждая замереть в жажде большего контакта. — Ты умница, маленькая Эм. Я же говорил, что мы не отличаемся. Ты понимаешь этот кайф, когда твоё слово может заставить человека совершить всё, что угодно. Моя кровожадная девочка, неужели ты не упивалась тем, как трепыхалась та шлюха перед смертью?
Голос обволакивает, проникает под кожу, такой искусительно-сладкий. Смотрит в его глаза, и безнадёжно утопает в чёрных искрах, в тягучем плену своей зависимости. За его скользнувшими вниз по шее пальцами проносятся предательские мурашки наслаждения. Мучительно-притягательный, и в эту минуту уже не помнится, как он поиграл с ней. Это его натура. Его можно только принять таким, а не бороться. Тем более, он абсолютно прав: она такая же отравленная изнутри.
— Что ты будешь дальше делать с Ником, раз он не хочет оставаться и служить тебе? — заставляет она себя выдохнуть. Парень глуп, но точно не сделал ничего плохого. Пусть и не прошёл этого теста от Босса, не заслужил право работать с ним дальше, да ещё и открыто слил ей всю откровенную информацию о работодателе, какую имел. Проверка чётко показала, как опасно его отпускать в большой мир после завершения условий, по которым он находится в Браунвилле.
— Так пусть валит, — усмехается Алекс, придвигаясь ещё ближе. Чуть наклоняется, к самому уху, мягко шелестит одними губами, и Эми прикусывает щеку изнутри от желания обнять в ответ его плечи. В голове туман и вата от щекочущего аромата табака. Жаром обдаёт лёгкие. — Предложи ему валить. Не закончив договор, с тобой. Если этот рыцарь решит, что один случайный поцелуй дал ему право на мою девочку — он, точно, подписал себе приговор. Откажется — значит, ещё не всё потеряно, — Эми на короткий миг холодеет, когда понимает: он знал о том, что случилось ночью у бара. Но тут же облегчение покалывает пальцы, ведь для него это пустяк и логичная часть игры, не вызывающая злости, как танец перед случайными гостями.
— Только не убивай его, — отчаянная просьба сама вырывается из уст. Жалость и капля благодарности вкупе не дают ей отнестись к этому также максимально безразлично. И Алекс чувствует, как она напряглась. Бледные ладони обвивают всё ещё не скрытую одеждой талию: кажется, сейчас его совсем не смущает никакая костлявость фигуры. Тело само льнёт к нему, отзываясь мелкой дрожью на касания.
— Прониклась, малышка? — короткий, острый и наказующий укус мочки уха, посылающий волну жара в кровь. Удивительно, как он из причиняющего боль садиста может за минуту превратится в обольстителя. Напомнить ей, кто тут папочка — словно она способна забыть. — Это важный для тебя урок: научись быть безразличной ко всем. Привязанности — это слабость. Есть только я и ты.
