– Так же, как и лифт.
Рэй отдает мне автомат, и я, повернувшись к нему спиной, направляю оружие в коридор и только сейчас понимаю, что свой пистолет оставила на конструкции лифта.
Шахта лифта открыта. Она ждет нас. Рэй нагревает приборную панель, и дверь с тихим щелчком открывается.
Там темно.
Ни за что на свете я туда не войду.
Рэй открывает дверь ещё шире, и полоска света дает мне разглядеть металлический стол. Тошнота и внутренняя боль душат меня. Воспоминания обрушиваются, я слышу, как моя кровь по капле падает в чаши под столом, шаги "медиков", плач Джудит и голос Дельгадо. Всего этого сейчас нет для остальных, но я там. Я в своём личном котле ада. Рэй переступает порог и говорит:
– Двери не закрывайте, иначе нам не выйти отсюда.
– Я посторожу. – говорит Коди.
– Иди к черту. – шиплю я. – Я не войду в это место. И тебе я вообще не доверяю.
– Думаешь, я тебе доверяю? Я понял, ты отлично спуталась с врагом. – в его взгляде – ненависть, в словах – яд. Никогда его таким не видела.
– Он – не враг. – чересчур уверенно утверждаю я.
– Согласен. Он хуже врага.
– Ты хотел убить его, а не он…
– И убил бы, если бы ты не вмешалась. Всё время, стоя по ту сторону стекла, я представлял, как его мозги разлетятся, так же как он провернул это с Челси. А ты…
– Коди, входи. – твердо говорит Рэй, и человек, который мне когда-то импонировал, исчезает в отвратительном месте.
Напряжение исходит от меня волнами. Я не могу стоять спиной ко входу, кажется, что лапы чудовища схватят меня и затянут в пучину ада. Встаю в пол оборота, и с замиранием сердца заглядываю внутрь. Вижу, как Рэй и Коди, орудуя небольшими фонариками, рыщут по шкафчикам, но не это привлекает моё внимание… а глаза в темноте.
Сердце на мгновение останавливается, чтобы потом начать безудержную скачку.
Глаза смотрят на меня из темного угла, и я тут же зажимаю рот ладонью. Зрение привыкает к темноте, но я ещё шире открываю дверь, полоска света увеличивается. И теперь, к сожалению, я могу разглядеть более точно то, что повергает меня в шоковое состояние. Эту картину мне никогда не забыть, она будет являться ко мне в кошмарах. Рэй и Коди замирают, они тоже видят то, что и я.
Гэйнор сидит на полу, положив одну ногу на другую, рядом стоят её дорогущие туфли на высоком каблуке. В одной руке у неё книга сказок, которые она читала мне, одна грудь вывалена из блузки и соском прикасается к губам мертвого ребенка, которого она держит второй рукой.
– Это ещё что за твою мать?! – громким шепотом спрашивает Коди и шарахается назад.
Женщина не обращает на них никакого внимания, она смотрит только на меня и спрашивает:
– Ты его спасла?
По пустому взгляду, направленному внутрь себя, я понимаю, что Гэйнор, сестра будущего президента нашей страны, окончательно попрощалась со здравомыслием.
– Нет. – зачем-то я веду с ней диалог.
Она легко улыбается и переводит взгляд на сына, смотрит на него так, как только мать может смотреть на своего ребенка. С безграничной любовью и уязвленностью.
– Она шутит. – говорит Гэйнор, откладывает книгу на пол возле себя и освободившейся рукой гладит ребенка по голове. – Она постоянно говорит что-то не то, не обращай внимания.
Коди светит на неё фонариком, и я вижу, как капля материнского молока капает на синие губы младенца.
Боже!
Отворачиваюсь и мысленно молюсь: "Пожалуйста, похороните уже этого ребенка. Мне его безгранично жаль, он и не жил, а после смерти вообще стал игрушкой в руках чокнутых людей".
Пусть всё прекратится. Пусть это прекратится хотя бы для маленькой невинной души.
– Надо её убрать. – говорит Коди. – Она нас видела.
Бросаю на него хмурый взгляд, а он наводит на женщину пистолет.
– Ты это серьезно? Пересмотрел блокбастеров? Нас все видели. Она вообще не в себе. – мне жаль её. Не думала, что могу испытывать эту эмоцию по отношению к Гэйнор.
И тут меня озаряет. Она же пришла сюда, хотя была в кабинете Дельгадо. Следует…
– Коди, постой у двери. – говорю я.
– Я тебе не слуга. – возмущается человек, который, я думала, вообще не умеет этого делать.
– Коди, иди к двери. – холодно произносит Рэй, и Коди, сжав зубы, повинуется.
Я не знаю почему, но мы все слушаемся Рэя. Стоит ему появиться и бразды правления нашей маленькой компанией тут же оказываются в его руках. Он руководит – мы выполняем.
Пересилив себя, переступаю порог. Я не могу отвести взгляд от Гэйнор. Я одновременно не хочу на неё смотреть и не могу отвернуться.
– Гэйнор? – присаживаюсь на корточки и улыбаюсь ей, стараясь не замечать ребенка, у которого из затылка торчит белая трубка, кажется, она идет к капсуле, в которой я увидела его в первый раз. – Скажи мне, пожалуйста, код. Ты же его знаешь?
– Конечно знаю, но не скажу. – женщина улыбается. Для неё всё сюрреалистично. Игра. Она блуждает по лабиринтам разума лишь изредка выглядывая в нужные просветы.
Встречаюсь с бессмысленным взглядом Гэйнор. Она определенно не здесь. Женщина где-то там, в лучшей версии своей жизни, возможно, сейчас она сидит на полу дорого украшенной детской комнаты своего ребенка, кормит его и читает сказку. Так как делала бы хорошая мать… если бы её малыш выжил… если бы она не сошла с ума. Мурашки прокладывают себе путь по моему позвоночнику, они такие холодные и острые, что я расправляю плечи.
– Я же спасла твоего ребенка. – лгу я и вижу, как она начинает сомневаться. – Посмотри, как он улыбается, это благодаря мне. Ты мой должник.
– Я не должна говорить.
Так, нужно надавить с другой стороны.
– Я не думаю, что такой сильной и властной женщине может указывать какой-то там мужчина. – с явной долей презрения бросаю я и жду.
Секунда.
Ещё одна.
– И то верно. – она вскидывает подбородок вверх и с чувством превосходства над всем миром говорит. – Три-семь-шесть-один-пять-три-ноль-ноль-два.
– Спасибо. – говорю я, и тут происходит жесть.
Гэйнор приходит в себя. В самый ненужный момент она выруливает из лабиринта в просвет чистого ума. Я вижу это по тому, как резко меняется её лицо. Она начинает подниматься на ноги, я делаю то же самое.
– Ах ты мелкая дрянь! – её лицо – маска ненависти и презрения.
Рэй направляет автомат в голову Гэйнор.
– Нет. – говорю я.
– Она скажет, что видела нас. – вкидывает Коди.
Смотря на Рэя, отрицательно качаю головой и говорю:
