– С каких это пор вам открылся талант непринуждённого флирта?
– Флирта? – удивлённо переспросила Монгрейт, поставила мне тарелку и взялась за свою. Её лицо было таким, будто она не верила в свои способности. Или снова вводит в заблуждение, чтобы компрометировать. Хотя, да, о чём это я, флирт и искусство обольщения – не про леди Монгрейт. И те милые панталоны тому подтверждение.
– Не знаю, о чём вы думаете, а я думаю о еде, – села Ламия, взявшись за приборы. – Приятного аппетита.
Я усмехнулся, наблюдая, как Монгрейт отрезает кусочек золотистой сочной мякоти и отправляет себе в рот, блаженно прикрыв ресницы.
Взял вилку и нож – с тем аппетитом, с которым ела Монгрейт, сдерживаться уже не было сил.
– Неплохо, – распробовав, произнёс я.
Ламия на миг перестала жевать.
– Что? – спросил, видя её растерянное удивление.
– Не думала, что вам понравится.
– Почему не думали?
– Знаете, вам сложно угодить. Всё это я старалась готовить для себя.
– Можно подумать, что только этим и занимаетесь, чтобы угождать мне.
Ламия хмыкнула.
– Верно.
Повисло молчание, в котором мы просто ели. Монгрейт взялась за бокал красного вина, сделала небольшой глоток.
– Что сказали в управлении? – поинтересовалась вдруг она.
– Всё решилось, осталось только заманить в ловушку врага.
– Так уверены, что Астро главарь теневиков?
– Он давно числится в подозреваемых.
– Уверены, что сможете поймать его?
– Не уверен, – хотелось быть честным, – но это может оказаться последней попыткой.
Ламия перестала пережёвывать и подняла на меня взгляд.
– Что значит «последней»? Почему?
В её глазах искреннее беспокойство.
– А вы подумали о чём-то плохом? Как я сказал, вы будете в безопасности, вам никто не причинит вреда.
– Я имею в виду не себя, – резко ответила она.
Я вопрошающе на неё посмотрел и тут же отвёл взгляд, положив салфетку на стол. Она всерьёз переживает не за себя? А за кого же?
– Так о какой моей слабости рассказал вам фамильяр?
Монгрейт чуть наклонилась над столом, приближая свой взгляд. Глаза её горели, а на губах играла коварная улыбка.
– Слабость к… – хитро прищурила взгляд, в то время как на моей шее от напряжения натянулись жилы, – к сладостям. Поэтому вы запрещаете их есть другим, верно? А сладкое может лишить вас вашей… ммм… формы.
В какой-то момент я понял, что задержал дыхание, хищно наблюдая за её жестикуляцией. А дальше не смог справиться с собой, резким коротким движением поймал её запястье и дёрнул к себе через стол. Ламия охнула, потеряв равновесие, пролила бокал. Тягучее вино залило рубиновым пятном белую скатерть, распаляя воображение.
Я вернул взгляд на напуганное лицо Монгрейт, на раскрывшиеся во вдохе губы. Один короткий вдох, я набросился на её губы, лишённый всякого рассудка. И не промахнулся. Они оказались такими сочными и пряными на вкус, что я вбирал их и сминал, обхватив её затылок, вжимаясь сильнее, слизывая терпкое вино и специи, которые жгли язык. От растерянности Монгрейт отозвалась, оказавшись бессильной перед моим порывом. Но мне тут же пришлось выпустить её, когда эти нежные жемчужные зубки сомкнулись на моей губе с такой силой, что едва не прокусили насквозь плоть.
– С ума сошли?! – шикнул я, чувствуя, жгучую боль и собственную кровь, растекающуюся по языку из мгновенно распухшей раны.
– А вы совсем одичали? Вы меня чуть не съели! – произнесла она, подскакивая со своего места.
Её заявление обескуражило.
– О чём вы?! – смерил её взглядом, но тут до меня дошёл смысл её слов и то, что я только что сделал. – Это не так, это… – проклятье. – …Ладно, – взял салфетку, вытирая остатки крови, поднялся. – Перенесём разговор на утро.
Ламия смотрела пристально и неприступно, но крылья носа вздрагивали, я её не только напугал, но и… сделал что-то плохое. Хотелось сказать ещё что-то, извиниться, но этот поступок действительно не имел никаких объяснений.
– Спасибо за ужин. Правда вкусно.
Отправился прочь из столовой, выбрасывая салфетку в урну.
Я вернулся в кабинет. Потёр шею, всё ещё ощущая на своих губах эти покорные, слишком нежные губы Монгрейт.
– Чёрт!
И что на меня нашло? Просто её стало слишком много в моём пространстве, много её коварного и в то же время наивного взгляда, голоса, запаха.
Да, именно это. Она везде. В моём доме, в конце концов!
Сел в кресло, уставившись в зимний сумрак за окном.
Если только в этом причина, тогда это не повод уйти из столовой, не договорив. И снова ощущение касания её губ… Почему хочется ещё?
Хмыкнул, качнув головой. Мой взгляд зацепился за кожаный переплёт.
Дневник Бастиона. Секунда сопротивления, и я пододвинул его к себе. Запах брата давно утратился, остался лишь налёт запахов старой бумаги и горечи от переплёта. Подумав ещё немного, раскрыл его.
У Бастиона была особая подача письма: немного резковатый почерк в безупречной линии. Можно подумать, что он волевой и уверенный в себе человек, оборотник. Если бы это было так… он только выдавал себя за такового, вылезая на недостатках и слабости других, критикуя их и высмеивая, так он казался лидером.
Зачем Легайн мне его отдала? Впрочем, Иветта могла до сих пор испытывать вину за свои чувства. Её можно понять.
Я взял дневник в руки и пролистал в конец. Последняя его запись, сделанная незадолго до гибели.
Вобрал в грудь воздуха и задержал, решаясь прочесть, хотя знал, что мог там увидеть.
– Не думаю, что вам нужно его читать.
Я вздрогнул, выронив дневник.
– Чёрт, ты совсем чокнулся, появляешься так внезапно! – выпалил вышедшему из тени Хиодхону.
– Появляюсь как обычно, ваша светлость, – лебезил он, но взгляд явно насмехался. – Вы в последнее время стали чрезмерно… эмоциональны.
– Может, потому что кое-кто выводит меня из себя? Хиодхон, как давно ты сдружился с госпожой Монгрейт? Не хочешь мне ничего рассказать, а?
– Почему вы сразу подумали о ней? Хотя неважно. Разумеется, могу поделиться своими мыслями, думаю, что госпожа Монгрейт идеальная для вас пара.
Я схватил дневник, чтобы швырнуть его в фамильяра, но вовремя остановился: он же просто провоцирует, а я иду у него на поводу, когда должно быть наоборот!
– Почему я не должен его читать? – перевёл разговор в другое русло, подавив в себе желание задушить наглеца.
