руках разомлевшую Катерину. Вот что странно: ребята ни слова не говорили при этом, как будто всё происходящее было у них в порядке вещей. Всё страньше и страньше. Вот почему Катерина ушла из отряда окруженцев. Ох, дайте мне чуть погодя время, надеру я ей задницу.
Впрочем, ещё неизвестно, куда бы довёл отряд этот молодой, ретивый и неопытный политработник. Как бы не на тот свет. Так что пусть пока будет так, но пнуть Сашку всё же пришлось – у нас дети голодные. У него мёд в ранце, а напарничек мой развалился, как на пляже. Пришлось нарисовать в голове банку с мёдом и детей, а то у него на руках девочка с голоду помрёт, а он и не чухнется. Гляжу, засуетился, стряхнул с рук Катерину и полез в ранец.
Хм. Можно, наверное, так общаться, но боюсь, что недолго нам осталось. Голова опять разболелась, причём не у меня, а у Сашки. Опять картинка у него сменилась, как будто шарик в голове разрастается. Пусть пока потерпит, ему больше надо.
Ранний завтрак перемежался рассказом. Материться я начал значительно раньше, чем он закончился, и хотя о покойниках говорят только хорошее, добрых слов я не нашёл. Старшина, ни дна ему, ни покрышки, не увёл людей с островов.
Перед отходом я чётко приказал ему уходить с острова в эту бухту, вытащить лодки на берег и сидеть тихо, как мыши, выбираясь только на рассвете проверять сети. Об этом приказе знали только мы двое. Никого, во избежание утечки информации в случае захвата моих бойцов немцами, я в курс дела не поставил, а старшина расслабился и просидел на островах трое суток.
Ранним утром три дня назад четверо красноармейцев привезли в бухту Катерину и женщину с детьми. Марья Васильевна её зовут. А вот с детьми облом, только девочка и совсем мелкий пацан её дети. Мать ещё двоих мальчишек осталась на острове. Просто дети похожи.
Второй раз красноармейцы приплыть не успели. Бой продолжался весь день и утих только ближе к ночи, когда немцы подтянули на соседний остров миномёты. Продуктов на лодке привезли крайне мало, чудом спасшиеся женщины и дети голодали, объедая ягоды в окрестностях. Больше ни на что сил у них не оставалось. Перед выходом старшина успел сказать Кате, что мы придём в эту бухту, и они тупо ждали нас, медленно умирая от голода.
Взяв бинокль, я отошёл немного в сторону и принялся разглядывать острова. Не видно ни хрена, километров шесть будет, смысла нет идти на дальнюю точку берега и разглядывать оттуда. Нет, всё же зашлю Ристо со Степаном, пусть глянут. Там всё же поближе, да и наш берег будет видно.
Уходить нам надо. Причём как можно скорее, но ребята пусть сбегают, глянут внимательными глазами. Дети пока отдохнут в тепле и сытости, а я с женщинами побуду, посторожу. Не нравится мне здесь. Куда бы их спрятать? Ничего в голову не приходит. Так ничего и не придумав, приказал:
– Ристо, Степан, аккуратненько сходите на берег. Задача: осмотреть острова. С той точки ближе и лучше видно. Осмотреть наш берег на предмет посторонних следов и наличия следов высадки. Не дать себя обнаружить. – И добавил удивлённо посмотревшему на меня Ристо: – Не нравится мне всё это, Ристо. Немцы считать умеют. Пропажу детей обнаружили, а не ищут. Почему? Будь осторожен. Как только вернётесь, уходим.
Ристо понял всё сразу. Быстро собравшись, они со Степаном растворились в лесу, а я, передвинув костёр на другое место, накрыл прогревшуюся землю лапником и одной из курток, уложил накормленных детей. Пока ребята осматриваются, пусть поспят, а я подумаю. Сильно не нравится мне всё это. Эх, старшина, старшина. Что же я упустил?
Ребята появились через два часа, так же неслышно появившись в невысоком подлеске. Увидев их, я молча протянул им котелок с подогреваемым мной почти горячим чаем с мёдом.
Напившись, Ристо благодарно кивнул головой и вполголоса доложил:
– Ты прав, Саша. Немцы ищут детей на соседних островах, здесь пока нет, но следы пристававшей лодки есть. Правда, далеко, метрах в восьмистах дальше по берегу. Следов мало, явно были не солдаты, очень похоже, что кто-то из местных.
Чёрт, про местных я и не подумал. Видимо, это тот самый добровольный помощник, который Катерину выдал. Сваливать надо, пока не началось.
– Уходить надо, Ристо. Не понимаю я ничего. Зачем они сначала всех миномётами глушили, а потом детей искать принялись? Не нашли мёртвых, а теперь ищут живых. Зачем им дети? Не вяжется всё это никаким образом.
Ушли мы сразу же. Мальчишек только пришлось нести на руках, умотались пацаны, но деваться было некуда. Да и количество продуктов сильно подсократилось, всё легче было.
Порадовала меня Марья Васильевна уже на нашей стоянке по полной программе. Известие о том, что двое мальчишек – сыновья многозвёздного генерала, приехавшие вместе с семьёй к родственникам, застало врасплох всю нашу группу. Застряла здесь семья из-за сломавшейся машины. Лично мне фамилия генерала не сказала ровным счётом ничего, но вот мои спутники оказались сражены напрочь.
Самым неприятным было то, что, пока я не узнаю, что с матерью мальчишек, уйти мы не можем. Как немцы будут использовать жену генерала, понятно. Понятно, и что с ней сделают, если что-то у них пойдёт не так. Миномёты миномётами, но раз старшина успел убрать с острова одних детей, то при приближении немцев мог отправить и вторую группу хотя бы на соседние острова. Поэтому скрепя сердце пришлось отдать своей группе неожиданный приказ.
– Ристо, я думаю так. Сейчас уходим по дороге обратно до развилки. От перекрёстка километрах в семи эта дорога вливается в ещё один просёлок, соединяющий две деревни и огибающий озеро с северо-западной стороны. Двигаемся на двух телегах. Ты, Миша и Костя – с документами полицаев, все остальные – по лесу в охранении. Ищем место, где сможем остановиться хотя бы на пару дней.
– Почему назад, Саша? – Удивлён был не только Ристо. Удивление на лице Степана проступило такое, что я чуть не рассмеялся.
– Если пойдём дальше по дороге, то воткнёмся в большой посёлок. Как мы его с детьми и лошадьми обойдём? Со старшиной и бойцами, распределив груз, мы ушли бы лесом, а сейчас с детьми далеко пешком не уйдём. Найдут телеги и лошадей, пройдутся кругами по округе, обнаружат следы и по следам затравят. Быстро с детьми по лесу мы не пройдём. В результате и сами погибнем, и детей не спасём. Сейчас главное
