Макеев поспешил за ней, нагнал внизу, в подъезде, перехватив за руку. От резкого рывка она подалась назад, резко натолкнулась на него, вскрикнула. Леонид прижал ее к стене, навалился всем телом, не давая вырваться. Женщина часто, прерывисто дышала, отворачивала голову, не желая видеть его лицо, изо всех сил упиралась кулаками в грудь.
— Оставь меня, оставь, — свистящим шепотом выдохнула она. — Зачем ты приехал?
— Я приехал за тобой! — настойчиво сказал Леня.
Ему удалось наконец повернуть к себе ее лицо. Он придвинулся ближе и поцеловал Марианну в приоткрытые губы. И неожиданно она перестала сопротивляться. Тело в мгновение ока стало мягким, обволакивающим, зовущим, руки сомкнулись на его затылке, пальцы скользнули в волосы, губы затрепетали под его губами.
Нет, Марианна не забыла его, теперь было ясно. Значит, кое в чем не сумел его превзойти идеальный братец! Леня скользнул губами к ее уху, шее, чувствуя, как часто колотится сердце женщины под жесткой тканью пиджака.
— Нет! Нет! — простонала вдруг Марианна.
Собрав все силы, она вырвалась из рук Леонида, выскочила из подъезда, на ходу застегивая пиджак, и бросилась к машине. Стоя в дверях, Макеев видел, как захлопнула она за собой дверцу миниатюрного красного «Пежо», повернула ключ в замке зажигания и рванулась с места. Провожая ее глазами, Леонид удовлетворенно усмехался. Эту партию ему удастся выиграть, тут и сомневаться нечего.
4
Алексей Лазарев гнал синий «Ниссан» по улицам Москвы. Лето в этом году было хмурым, нежарким. От радостно брызгающих фонтанов веяло холодом, столики уличных кафе пустовали, продавцы в киосках с газированной водой и мороженым скучали в отсутствие покупателей. Прохожие кутались в плащи и кофты, раскрывали над головами зонтики. Ему же за поднятыми стеклами автомобиля было тепло и уютно. Все доставляло удовольствие — послушная, маневренная машина, мягкая обивка водительского сиденья, скорость, доносящаяся из динамиков магнитолы музыка. Пожалуй, в этом и заключалась его своеобразная жизненная философия — находить приятное в ничем не примечательных обыденных моментах жизни и не замахиваться на недостижимое. У всех бывают сложности, каждый день случается что-то неприятное. Взять хотя бы сегодняшнюю выходку Валентины Васильевны! Но если зацикливаться на этом, принимать слишком близко к сердцу, пожалуй, тронешься умом. Алексей предпочитал решать проблемы по мере их поступления. Бабка подожгла дом — пожар потушили. Жена потребовала вызвать врача — отлично, он договорился по телефону с секретарем психиатра и теперь ехал на встречу с доктором, некоей Верой Николаевной Богдановой.
Оставалась, правда, проблема с братом. Мужчина притормозил на светофоре, охотно пропустив рвавшийся вперед «Мерседес». Дождь усилился, мелкие капли забарабанили по лобовому стеклу, и он включил «дворники». Когда-то, двадцать лет назад, Леша сознательно отдалился от брата. Тот период в его жизни был тяжелым, и как-то так вышло, что подсознание само собой связало все неприятности с образом Леонида. Единственно верным решением показалось изменить свою жизнь, вычеркнуть из нее все прежнее. Так уж вышло, что в «прежнее» попал и старший брат, былой кумир и наставник. Сейчас, по прошествии лет, Алексей не мог не испытывать легкого чувства вины за свое тогдашнее поведение. В конце концов, это было жестоко и несправедливо, ведь Леня ни в чем не был виноват перед ним. И все-таки… Все-таки зацикливаться на чувстве вины не в его правилах. Да, двадцать лет назад брат возлагал на него надежды, рассчитывал, и уход младшего из спорта был для него ударом. Ну что ж, ничего не поделаешь. Так вышло, и заморачиваться на этом не станет. Мало ли, чьих надежд он в своей жизни не оправдал. Вот и Марианна тоже не в восторге от их семейного союза, что ж теперь, вешаться? Да ладно, лишь бы особенно мозг не проедала, а так жить можно. Жизнь слишком короткая штука, чтобы тратить ее на бессмысленные сожаления и раскаяния. Короткая и легкая, дунь — улетит.
Что же до Лениного предложения… Бог знает, почему Леонид решил, что оно покажется Алеше заманчивым. Он никогда не мечтал об актерской карьере, тем более о переезде в чужую страну. Зачем? У него и здесь есть все, что нужно, а миллионные гонорары, слава, полчища журналистов… Если бы это привлекало его, он бы в свое время не ушел из спорта. Нет, никогда не был любителем прыгать выше головы, изо всех сил рваться к успеху. Если бы речь шла о том, чтобы помочь брату, вытащить его из затруднительного положения, Лешка мог бы скрепя сердце согласиться на эту работу, но ведь Леня объяснил, что за эту возможность дерутся сотни желающих. Значит, никакой острой необходимости в нем нет. К тому же как бы Алексею ни было это неприятно признать, но он немного опасался снова подпасть под влияние, из-под которого с таким трудом когда-то вырвался. Нет уж, к черту! Работа есть, деньги какие-никакие капают, на хлеб с маслом хватает. А суетиться, ни с того ни с сего менять налаженную жизнь ради призрачных перспектив он не охотник, слишком много утомительных телодвижений и мало удовольствия.
Алексей свернул в тихий переулок, припарковал машину у тротуара и вышел на улицу. Дождь хлестал изо всех сил, а Лазарев, разумеется, не захватил из дома зонтик. Мужчина натянул на голову ветровку и, пригибаясь, перебежал на другую сторону улицы, где за черными пиками решетки забора виднелся недавно отремонтированный старинный особняк, в котором располагалась частная психиатрическая клиника «Мед Информ». Он проскочил в проем белых каменных ворот, миновал мощенный брусчаткой аккуратный дворик с красиво засаженной цветами клумбой и поспешил к невысокому, выкрашенному в радостный голубой цвет зданию с белыми колоннами по фасаду и треугольной крышей, на фронтоне которой мокли под дождем обнаженные античные герои.
Отдуваясь и вытирая мокрое лицо, Алеша влетел в здание. Путь преградил плечистый охранник в серой форме.
— Моя фамилия Лазарев, я к доктору Богдановой, — представился Алексей.
Охранник кивнул:
— Второй этаж направо. Проходите, вас ждут.
Он поднялся по ступенькам на второй этаж и оказался в светлом просторном коридоре, толкнул нужную ему обитую темно-красной кожей дверь и оказался в уютной приемной. Напротив стоял стол секретаря, в настоящий момент почему-то пустовавший, у стены — вешалка, с подоконника тянулись ветки цветов. В противоположном конце приемной располагался кабинет психиатра. Алексей неуверенно огляделся по сторонам, ища глазами, к кому бы обратиться. В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась… Вера.
На мгновение Алеше показалось, что какая-то неведомая сила, со свойственным ей странным чувством юмора, вдруг, играючи, перебросила его на двадцать лет назад, в холодный летний день 1985 года. Будто бы он, восемнадцатилетний пацан, несся под проливным дождем к любимой девушке. И вот наконец она стоит перед ним, такая красивая, нежная, золотистая, а он, дурак такой, робеет и не может вымолвить ни слова.
Вера, конечно, изменилась. Собранная, строгая, в темно-сером платье из какой-то мягкой струящейся ткани, тяжелые волосы цвета бледного золота собраны в пышный пучок на затылке, ухоженные руки с идеальным маникюром сжимают стопку документов. Лицо сдержанное, спокойное, на губах приветливая улыбка, обращенная к случайному клиенту.
