подмигивает и снова встает, проходя мимо меня.
Бесит. Куда он уходит постоянно?
Оказываюсь в его комнате, где картина примерно такая же, как и на кухне, только разве что из алкоголя только пара банок пива. Такие же пиццы и чипсы на столике, господи… Савельев садится на диван, а я на кресло-мешок, тут же пожалев об этом. Провалилась в эту махину, чувствую себя совсем гномом.
— Говори, что тебе надо. Если Колос прислал, сразу на выход. Жалеть меня не надо, просить идти и умолять тренера вернуть меня тоже нет.
Вижу, что он злится, и тема на самом деле его задевает. Он закрывается по понятным причинам, бесится тоже, и, судя по всему, Колосов по мозгам ему уже поездил.
— Не собираюсь я тебя жалеть, — фыркаю, поерзав в этом подобии кресла, чтобы сесть хоть немного удобнее. — Чего тебя жалеть? Лось двухметровый. Сам во всем виноват, жалеть тут нечего.
— Тогда тем более не понял, чего ты прискакала сюда, Смурфетта.
— По шуткам твоим идиотским соскучилась, — закатываю глаза. Смурфетта, блин. Он тогда тот страшный злодей Гаргамель. Такой же длинный и противный. — Ты помогал мне с рукой. Я хочу помочь тебе.
— У меня из конечностей только член ласки просит, Гаврюш.
— Как хорошо, что я имела в виду мозг, правда? — Господи, желание встать и треснуть ему по голове всеми этими бутылками просто нереальное. Везет ему, что встать резко отсюда у меня вряд ли получится. Неудобно, во‑первых, а во‑вторых, вино, выпитое залпом, очень хорошо подействовало на расслабление. Слава богу, что не выпила больше, и единственное, что мне светит, — это чувствовать себя очень легкой. Пьяная я не очень веселая… — Слушай. Даже несмотря на то, что ты тот еще козел, ты все-таки правда мне помогал с рукой все это время. Поэтому я хочу помочь тебе. Короче, я хочу пойти в зал, потому что дохну даже от пяти минут пробежки, но сама ничего не умею. Ты станешь моим тренером, будешь тренироваться со мной, бросишь бухать, вернешь режим и форму, и тебя примут обратно в команду, еще просить будут, чтобы ты вернулся.
Выпаливаю на одном дыхании, боясь даже пошевелиться. Наверняка сейчас за шкирку меня и в окно, как нашкодившего котенка.
А то пришла тут, чушь какую-то несу. М-да уж. Я уже сама от себя в шоке.
— И зачем тебе это? — задает логичный вопрос, прищурившись.
— Я сама не знаю, — пожимаю плечами и неуклюже встаю на ноги, три раза чуть ли не рухнув обратно. — Просто в детстве, когда я очень хотела рисовать, все говорили, что я не умею, и когда в художественной школе учитель сказал, что таланта у меня нет, я бросила и больше не ходила. И не рисовала очень долго, хотя очень хотела. Это травма была. И, если бы я не бросила, я бы наверняка большего добилась, чем просто рисовать на заказ эскизы татуировок и принты на одежду. Короче, я просто знаю, каково это, и ты мне помогал, поэтому скажи уже что-нибудь, пока я не решила, что совсем умом тронулась!
— Да ты, похоже, и правда тронулась, — усмехается и протягивает руку, хватая меня за запястье. — Не болит?
Меня в секунду окатывает мурашками, когда он проводит пальцем по кисти. Боже… Я умру сейчас, да?
Да.
— Уже нет. Тебе спасибо. Так что? Станешь моим тренером?
— Странно, что не Антон. Вы вроде неплохо ладили. — Он почти рычит, произнося его имя, и я хмурюсь. Он дурак? Когда мы ладили? Когда он мне руку чуть не доломал?
— Бесит меня ваш Антон. — Чего он вообще от меня хочет?
Алкоголь во мне не дает нормальной жизни, и идиотские мысли лезут наружу. Прикосновения пальцев к моей руке разжигают странный огонь, и я закрываю глаза, тут же теряя равновесие.
Поднимаю веки, почувствовав опору, и понимаю, что сижу на коленях Артема. Причем в довольно интересной позе. Не растерялся, козел, пока я пыталась не рухнуть. Его руки сразу же оказываются на моих бедрах, но не убираю, ладони теплые, пусть греет меня.
— Мне казалось, вы достаточно тесно общались, — вздергивает бровь и поглаживает бедра большими пальцами. Чувствую мурашки, жалею, что не выпила лишний бокал вина, чтобы стать совсем пофигисткой. Хотя… Не жалею.
— Общались, — киваю. — Я вообще его самым нормальным из вас считала, пока он мне под юбку не полез.
— Чего? — Савельев напрягается и поднимает корпус, но я кладу ему ладошку на грудь и опускаю обратно.
— Тш-ш, все нормально. Колосов с Неженкой там были, так что повезло мне.
— И когда это было?
— Да в клубе в субботу. Егор оттащил его от меня, даже извиниться заставил, — пожимаю плечами и укладываюсь на грудь Темы, подперев подбородок кулаками. Смотрю на него снизу, а он хитрый такой, щурится, улыбается отчего-то.
— Я вас видел, думал, ты не против была…
— Я совсем идиотка, по-твоему? — начинаю злиться, но Тема прижимает меня крепче, и злость медленно уходит. — Как ты вообще такое подумать мог?
— Не знаю, — пожимает плечами, тихо шепча. От его шепота мурашки толпами несутся по ногам и сердцу, и я ерзаю на его бедрах, понимая, что мы зашли слишком далеко.
Он смотрит пристально, даже немного страшно, и я чувствую, как стены ломаются. С треском, с грохотом.
— Слушай, Савельев, мне не очень нравится, куда это все идет. — Сижу, прижатая к Артему, и стараюсь не дышать, потому что запах его одеколона какой-то уж слишком приятный. Он наклоняется ко мне, потому что даже в таком положении все равно остается прилично выше.
Когда это с нами случилось? Еще вчера я ненавидела его, а сейчас… А сейчас он так же бесит, но хочу его, кажется, немного сильнее. Не стоило идти к нему, вообще не стоило. Поперлась на эмоциях, а в итоге…
А в итоге сижу, прижатая к Артему, да.
— Слушай, — усмехается Савельев, — я же вижу, что мы оба этого хотим. Что нам мешает? Не дети уже.
Не дети, конечно, да и не мешает ничего особо… Не знаю, что меня останавливает. Возможно, его отношение к девушкам. Не ко мне, а в целом. Перспектива уйти наутро и знать, что вечером у него уже будет другая, мне не очень нравится.
Но господи… От его близости я уже с трудом соображаю. Кажется, что все сны с его участием грозятся сбыться именно сейчас. Сумасшествие.
— Скажи что-нибудь, чтобы я согласилась, — прошу, практически умоляю, чтобы он не оставил мне выбора, потому что край сознания все еще готов увести меня отсюда. Но
